– Бантер, мы не нарушаем сон младенца?
– В данный момент сотрясения крайне незначительны, милорд.
Эта мысль пробудила ассоциации.
– К слову о детях, Гарриет. У тебя есть твердое мнение по этому вопросу?
– Честно говоря, не знаю. Я выхожу за тебя не ради детей, если ты об этом.
– Слава богу! Не хочется рассматривать себя – или быть рассматриваемым другими – в этом сельскохозяйственном свете… Ты не особенно любишь детей?
– Детей вообще – нет. Но не исключаю, что когда-нибудь захочу.
– Своих?
– Твоих.
– А! – сказал он, немного ошарашенный. – Я понял. Это несколько. Ты когда-нибудь задумывалась, какой из меня будет отец?
– Я это точно знаю. Легкомысленный, извиняющийся, сомневающийся, обожаемый.
– Если я и сомневаюсь, Гарриет, то исключительно из-за глубокого недоверия к себе. Наш род уже довольно старый. Есть Сент-Джордж, совершенно бесхарактерный, и его сестра, совершенно безжизненная, не говоря о следующем за Сент-Джорджем и мной наследнике, он наш четвероюродный брат и совершенно безумен. И если ты вспомнишь, что я сам, по словам дяди Поля, весь – нос и нервы.
– То вспомню и как Клэр Клэрмон сказала Байрону: “Я навсегда запомню мягкость твоих манер и необузданную оригинальность твоих черт”.
– Нет, Гарриет, я серьезно.
– Твой брат женился на двоюродной сестре. А вот твоя сестра вышла за простолюдина, и с ее-то детьми все в порядке. Ты ведь не один этим займешься, а я отнюдь не голубых кровей. Что не так со мной?
– С тобой все в порядке, Гарриет, ты права. Ей-богу, права. Проблема в том, что я боюсь ответственности и всегда боялся. Милая, если ты хочешь и готова рискнуть…
– Не думаю, что это такой уж большой риск.
– Хорошо. Тогда решай сама. Если захочешь и когда захочешь. Когда я спрашивал тебя, я скорее ожидал услышать “нет”.
– И ужасно боялся, что я скажу: “Да, конечно!”
– Ну, пожалуй. Я не ожидал услышать то, что услышал. Очень смущает, когда тебя принимают всерьез – как человека.
– Но, Питер, если оставить в стороне мои чувства и твои кошмарные видения горгон-близнецов, девятиглавых гидр и других неведомых зверушек – ты сам хотел бы детей?
Ее позабавила борьба эмоций на его застенчивом лице.
– Такой эгоцентричный болван, как я, – сказал он наконец, – разумеется, хотел бы. Да. Да. Одному небу известно почему. Почему этого вообще хотят? Чтобы доказать, что ты тоже это можешь? Чтобы можно было хвастаться “моим мальчиком в Итоне”? Или?..
– Питер! Когда мистер Мёрблс составлял это твое чудовищно огромное завещание после нашей помолвки.
– Ох, Гарриет!
– Как передается твоя собственность? В смысле недвижимость?