– А не случалось такого, что кто-то перезаписывал информацию и человек с фамилией Иванов становился Сидоровым или вообще на чипе не оставалось никакой информации, и человек становился никем? – спросил я.
– Конечно, было, – как о чем-то обычном сообщила Ольга, – преступность не изжита, это явление социальное и с совершенствованием человеческой личности и сознательности масс уровень преступности будет снижаться.
Как это все похоже на хрущевскую триединую задачу построения коммунизма: создание материально-технической базы коммунизма и формирование человека коммунистического общества. Есть еще пункт о преодолении различий между городом и деревней. В этом мои потомки совершенно не преуспели, разделившись на горожан и «дикарей», проживающих вне города. Неужели коммунистические принципы настолько живучи, что от них никак невозможно отделаться или все же эти принципы возникают тогда, когда общество скатывается к тоталитаризму или диктатуре?
– А на какое время ты сможешь уйти со мной, чтобы тебя не стали искать? – невинно спросил я.
– Обычно, человека начинают искать, если его в течение суток не отслеживает ни один из установленных датчиков, – сказала девушка, – мало ли что с человеком сделалось, заболел, попал в аварию или … да мало ли что с человеком случится.
– Действительно, мало ли чего с человеком случится? – подумал я. – Меня искать никто не будет, а вот ее будут искать и если обнаружат в среде дикарей, а сканеры могут работать и на расстоянии, то получится, что я ее похитил, стану преступником и попаду в поле зрения сканеров, для чего мне будут вживлять чип, с помощью которого я лишаюсь своей личной жизни и становлюсь винтиком или записью в амбарной книге города и меня могут стереть и забыть о том, что я вообще когда-то был. Девочка с чипом мне не нужна.
– Знаешь, Ольга, – сказал я, – будет целесообразнее, если я пойду один. Я уйду не на один день, а тебя будут искать. Ты расскажи мне координаты своего знакомого, а сама находись дома и жди меня.
– Нет, я пойду с тобой, – твердо сказала девушка, – я очень хочу пойти с тобой, – и на ее глазах блеснули слезы.
– Ты представляешь, что тебе придется вырезать чип и оставить его дома? – спросил я ее.
Она кивнула головой.
– Я знаю об этом и знаю людей, которые сделают это, – всхлипывая, сказала она.
– Не обижайся на меня, Ольга, – я приобнял девушку за плечи, – я совершенно не хотел тебя обидеть. Мое предложение было продиктовано только заботой о тебе.
Она кинула головой, взяла меня за руку и повела за собой.
Что же такое происходит? Стоит мне только заговорить с женщиной, как ее глаза начинают заполняться поволокой, и она начинает слушать меня, внимая каждому слову. Я же не говорю никаких слов, не читаю стихов, не стою с цветами под балконом, не пою серенады, стараюсь держаться подальше от женщин, потому что прекрасно понимаю, что я прибыл на очень короткое время и ранить сердце человека, с которым я никогда уже не встречусь, совершенно не гуманно.