Не чужим человеком был сын родственницы, проживавший метрах в двухстах в большом частном доме, который строили силами всех родственников. Там было не чужое, и этот дом ставился нам в пример как способность людей обзавестись своим жилищем. Если бы мне не пришлось двенадцать раз переезжать с места на место, то мое место жительства находилось бы в самом престижном месте города и денежное содержание позволило бы поддерживать уровень жизни, достойный занимаемому положению. Но так как пора оседлости пришлась на время исторического перелома, то приходилось ждать либо милости от властей, для которых я был просто обузой, либо момента, чтобы вцепиться зубами во что-то и вырвать себе жилплощадь.
Но времена были еще старые. Жизнь текла по тем законам, которые сформировались в течение всей советской власти: люди садили картофель на выделенных участках, работали на дачных участках и выращивали свиней в сараюшках.
Одной зимой принесли маленького поросенка, которого вскладчину купили родственница с сыном.
– Давайте, и мы свою долю внесем, – предложили мы, но наше предложение было отвергнуто, типа – нам и самим мало.
Ну, что же, если дама выходит из автомобиля, то автомобиль начинает ехать быстрее.
Взращивание поросенка было возложено на нашу родственницу. Три раза в день она заваривала комбикорм, добавляла в помои и носила кормежку питомцу, вычищала загончик в старом гараже и любовалась, как растет шустрый пятачковый представитель. Настал день, когда поросенок превратился в настоящую свинью, которой уготована совершенно незавидная судьба.
Я не буду описывать этот процесс, хотя есть очень много любителей, которые с удовольствием прочитали бы о ходе забоя, разделки и обработки в предвкушении шкворчащих на сковороде кусков мяса и налитого в рюмки самогона.
Как-то не воспитан у меня восторг по этому поводу, но суть не в этом. То, что выращено совместно, должно соответственно и делиться. По всем понятиям, родственнице должна достаться половина свиньи, без разницы – правая или левая. Сын ее отрезал полосу мяса от брюшины шириной в ладонь:
– Вот тебе, мама, мяска, – взвалил тушу на саночки и увез домой.
– А чего ж так разделили, не по-родственному? – возник естественный вопрос.
– У него же семья большая (он с женой и два ребенка), а я живу одна, – последовал ответ.
Моя семья из трех взрослых людей не в счет.
Свинья аукнулась через десять лет. Причем в той же пропорции, в какой она и была разделена. Все счета на лечение родственницы отдали моей семье.