– На самом деле вы все сумасшедшие.
– Знаешь, сверху особенно хорошо заметно, что самые главные безумцы на этой войне отнюдь не в небе…
– Господи, Манфред… Зачем ты так рискуешь?
– Зачем, дорогая Кейт? Но ведь это и только это является предназначением рыцаря – убивать драконов…
Я не стал слушать, что он говорил ей дальше. Ушел к друзьям, незаметно спустившись по мраморной лестнице к реке.
Помнится, англичане так больше и не прилетели. Зато мы им славно задали, навалившись на их аэродром всей эскадрильей, подловив целое звено на взлете, – в тот день меня впервые с полным правом назвали асом…
А мой брат и мой командир «Красный Барон» Манфред фон Рихтгофен вскоре пал. Не дожил до нашего поражения, до позорного перемирия в Компьенском лесу. Он погиб раньше, убитый пулей неизвестного, над Морланкуром, сбив к тому времени уже больше восьмидесяти вражеских самолетов. Он стал такой же историей этой войны, как те, что мы рассказывали друг другу в тот вечер. Он не выбрался. Он остался там навсегда.
Я помню его молодым.
О пилоте истребителя с черным драконом я больше ничего не слышал.
Я не знаю ничего о работах с похожим оружием. После Версальского мира разбираться в этом вопросе, думаю, стало просто некому. Со стороны наших бывших противников тоже ничего не пишут. Эта история прочно забыта.
Всё, что осталось от самой славной и самой неизвестной победы моего брата, – это лишь пара осколков гиперболоидного зеркала в серебряном кубке за шестидесятую победу Манфреда, в ряду таких же кубков на длинной полке в нашем домашнем музее, собранном в его честь. Больше нет ничего.
Владимир Венгловский
Птица без ног
– Предлагаю выпить за Джона Помероя и майора Брока, – сказал мой друг Тадеуш.
Осторожно, чтобы не расплескать вино, он опустил зажатый в металлической руке бокал на стол и выудил из кармана летной куртки две пули – разрывную и зажигательную. Звякнув, они легли на белую скатерть возле багровых винных пятен. Рядом стояла маленькая деревянная клетка, в которой сидел желтый кенар – мой друг никогда не расставался со своим любимцем. Даже в узкой кабине биплана держал клетку у себя на коленях. Тэд улыбнулся и с вызовом осмотрел наполненный людьми зал. Он всегда был готов к драке, Тадеуш Гилевич, смахнувший уже шесть врагов и погибший в прошлом году над пыльными дорогами Линса. Врачи вернули Тэда к жизни, если так можно назвать его нынешнее существование.
– За людей, подаривших нам победу в виде этих двух маленьких смертоносных сестричек, – произнес он, вновь поднимая бокал.
У меня перед глазами возник сегодняшний рассвет с горящим цеппелином и вынырнувший из клубов дыма «Кэмел» с нарисованным на киле оскаленным черепом. Услышать торжествующий крик Тадеуша в шуме «собачьей схватки» было невозможно, но я чувствовал его победу. Она колола иголочками в пальцах. Вместе с ревом мотора рвалась на свободу, всё выше и выше за белые облака, туда, куда не поднимется ни один аэроплан. Я кричал вместе с другом, ловя в прицел преследующий его «Альбатрос» с черным крестом на боку.