– Ух, ваше высокоблагородие, как вы ее сразу… А меня – ни в какую. Никак не мог угомонить окаянную.
– Что пг’оизошло? Доложить, – прорычал Аствацатуров.
– Никак не могу знать, ваше высокоблагородие.
– Будешь вг’ать, весь взвод Эдесянов поплатится.
– Ерунда, ваше высокоблагородие… Бабья дурь. К господину старшему унтер-офицеру знакомая приехала. Графиня. Сестра милосердия. А Иония как узнала, взвилась до небес, что коршун, какая уж тут «голубка»…
– Гг’афиня? Сестг’а милосег’дия? Ты пьян, солдат?
– Никак нет, ваше высокоблагородие. Час назад, когда вы на совете были с другими офицерами, обоз приехал. С продуктами, медикаментами, ну и… графиней.
– Бг’ед какой-то. Если навг’ал, пг’икажу выпог’оть. Свободен.
Крылья белые, паром окутаны. Волосы светлые на нежных плечах. Грубый обмылок скользит по круглому бедру, по плоскому животу и выше, выше, к маленькой острой груди… Под руками солдата напряглось тело юной графини. Сколько он мечтал об этом теле, сколько раз засыпал, не смея даже надеяться, что грезы хоть когда-нибудь сбудутся. Юная графиня задышала часто-часто, а солдат, намылив груди, коснулся шеи, отодвинул волосы, поцеловал за ухом.
Чувствуя, что желание побеждает разум, отстранился, принялся поливать любимую водой, боясь, что в любую минуту может проснуться и утратить едва обретенную мечту. Юная графиня – такая хрупкая, почти прозрачная – поежилась и вдруг прижалась к нему всем телом.
Он осторожно коснулся розовых губ.
Интересно, был у нее кто-то? Вряд ли, учитывая, как ее берегли.
Подхватил долгожданную на руки, вынес в предбанник, уложил на старую лавку. И через несколько минут убедился – не было, он первый, она ждала его, она шла к нему. И от этого желание захлестнуло с новой силой.
Вывалившись из бани, Эдесян удивился необычайной тишине. Ни стрекота пулеметов вдалеке, ни гомона товарищей поблизости. Юная графиня цепко ухватилась за руку, и солдат был готов подумать, что вот оно – счастье, но…
– Ун-дег Эдесян!
Тишина не длилась долго.
Он вытянулся по струнке.
– Вольно. За мной, ун-дег.
Эдесян пошел за капитаном, любимая проводила его слегка обиженным взглядом.
– Значит так, Казанова, – процедил Аствацатуров, закрыв за ними дверь штабного домика, – мне безг’азличны ваши похождения, пока они никому не вг’едят. Но бабьи г’азбогки, г’азггомленные кухни и пг’очая ег’унда нам здесь не нужны абсолютно. Особенно накануне новой операции. Вам понятно, ун-дег?
– Какие кухни?.. Э… Иония?
– Да, да, истег’ичка ваша Иония. А, втог’ая – кто?
Эдесян замялся, а капитан неожиданно улыбнулся, похлопал по плечу и заговорил совершенно другим тоном.