Алина потрясла сумкой, утрамбовывая вещи, застегнула сверху молнию и,
окинув напоследок быстрым взглядом кухню, собралась уже на выход, как
заметила на подоконнике грустные растения в разноцветных керамических
горшках. Собственно, их она видела с самого начала, но только сейчас
сообразила, что их не мешало бы полить, а то загнутся. Когда еще Ритка
соберется сюда наведаться…
Горшков было три – в одном растопырился матерый столетник, во втором
душистая герань разрослась аж на всю высоту оконного проема, между ними
красовалась кокетливая сиреневая фиалочка.
«Недокомплект, – сделала вывод Алина, – где-то должны стоять
остальные».
Остальные нашлись в комнате, выполняющей роль гостиной, а в спальне
никаких растений не было. В гостиной горшков тоже было три, видимо, Тамара
Михайловна уважала симметрию. Все правильно – декабрист, каланхоэ и столбик
кактуса.
Алина хмыкнула и отправилась на кухню за водой. Она не обнаружила
ничего подходящего для полива цветов, ни кувшина, ни лейки, поэтому решила
обойтись обычной чашкой.
Чашек и мелких плошек на сушилке было много, чистенькие, они стояли
кверху донцами, выстроенные во фрунт, но Алина потянулась за той, которую
увидела во втором ряду почти у кафельной стенки. Ей вдруг стало неприятно
оттого, что она возьмет в руки чашку, из которой перед смертью, возможно, пил
воду убитый.
Чашка тормозила, сопротивлялась, не хотела выползать на этот край.
Потому что под чашкой обнаружился еще один предмет. Непонятный. Непонятный
и необычный.
Больше всего предмет походил на шкатулочку с откидывающейся крышкой.
Или на футляр для маленького, но толстенького флакончика с духами. Или на
пудреницу, но как бы это… стационарную… Которую держали в будуарах на своих
туалетных столиках дореволюционные барыни и барышни, а может, и купчихи. Они
изящно откидывали крышечку, обмакивали в рисовую пыль нежную пуховку и
легким движением тонкой кисти проходились ею по бледному аристократичному
лицу. Или по круглощекому купеческому.
Алина откинула крышечку, заглянула внутрь, прищурившись. Шершаво и как-
то грязновато для пудреницы. Нюхнула. Ее нос уловил какой-то знакомый запах,
но это не был парфюмерный запах, а скорее, химический. Она задумчиво
поставила предмет на кухонный стол и отправилась поливать растения.
Вроде бы не место для такой вещицы на посудной сушилке, а? И чья она? И
что она? Голос покойного из магнитофона тоже упоминал, что он, покойный,
спрятал «ее» так, что не найдешь.
А чего тут искать? Вот же она, нашлась моментально. Хотя, ее, может, и не
искали пока? Не искали, но будут? А когда? Или он говорил не о вещи? Или он