финдиректор, тоже присутствовал и маялся.
И тогда Катя подумала: «А какого хрена?» и все рассказала. Если она не
смогла выяснить точный адрес, откуда инициировалась атака, то канал, по
которому была попытка прорваться, определить она сумела. И она сказала:
– Ставлю зуб против старого ботинка, что в компьютере Викентия
Витальевича найду следы одного запрещенного драйвера, который он
самостоятельно инсталлировал сегодня утром, несмотря на мой запрет.
Сначала пауза, потом поднялся гвалт. «Наука» не шибко приседала перед
генеральным, зная себе цену на рынке, и в его кабинете могла себе позволить
повысить голос. «Производство» было скромнее, но тоже что-то подвякивало.
Отдельным пунктом выделялся Исаев, силящийся перекричать общий наезд
словами: «Да что вы в самом деле, все так делают!»
Сам генеральный хранил надменное молчание с брезгливым видом
индейского вождя, вынужденного принимать у себя в деревне делегацию
развязных бледнолицых.
Когда в кабинете восстановилась тишина, Лапин, ни на кого не глядя, но
обращаясь сразу ко всем, произнес скрипучим голосом: «Идите и работайте». В
сторону Исаева бросил: «А вас, Викентий Витальевич, я попрошу остаться».
Кто-то нервно хихикнул.
Катя, полыхающая нервным румянцем, тоже попятилась к двери на выход.
Она страдала оттого, что какой-то бес неожиданно подзудил ее высказаться
фразой, взятой из дешевого вестерна.
Лапин напоследок вперился в нее холодным взглядом и проговорил, почти
не разжимая губ: «Хорошо работаете. К вам претензий нет», и тут же отвернулся в
сторону напрягшегося Исаева.
Она не была пришибленной соплячкой, но из кабинета выскочила на слабых
ногах.
После такого стресса ей необходимо было расслабиться, и она отправилась
в отдел к Киреевой пить чай. Все равно ей сейчас ни на чем не сосредоточиться.
Две киреевские девочки сидели, уткнувшись в свои компьютеры, и как бы
работали, делая вид, что им больше ни до чего нет дела. Надежда Михайловна
оторвалась от каких-то бумаг и, белозубо улыбнувшись, сказала:
– Молодец, что зашла, Катюх. У меня шоколадка с обеда осталась, сейчас
чайку попьем.
Из кокетливых фарфоровых киреевских чашек чай было пить куда вкуснее,
чем из глупых «еврокружек», Катя это давно заметила, даже себе решила купить,
но все как-то забывала.
– И зачем вы выдали этого дурака, Катюх? Как-то не политично. Он теперь
зло затаит, гадости будет делать.
– Во-первых, я защищалась. Что мне его гадости, Надежда Михайловна, по
сравнению с той, какую мне может устроить Лапин, – ответила насупленная Катя. –
А во-вторых, теперь-то Исай точно не станет идиотничать, побоится. Ведь