— Замолчите вы все!
Повелительность, необычайная для ребенка, звучала в этом крике. Мальчик подбежал к старику и отдернул его руку от Великого.
— Кто тебе позволил, Маньца, притти сюда? Ведь я же сказал тебе вчера, что господин нездоров и не хочет никого видеть.
Самый говор мальчика резко отличался от говора туземцов. Произношение было более четким и твердым. Он отчеканивал каждое слово, настойчиво обращенное к старику. Маньца нерешительно отодвинулся от постели. Почти заискивающе попросил:
— Сын мой, твой ум молод и невелик. Большое дело, за которым мы пришли, тебе непонятно. Свет разума Великого нам нужен, чтобы прояснить мрак, в котором ходим… Скажи господину, чтобы он выслушал нас.
Мальчик колебался. Подошел к лежащему и тронул его плечо. Великий устало положил ему руки на голову и тихо спросил на чужом для пришедших языке:
— Где ты был, Ваньца?
— Я собирал те камни, господин, что ты отобрал прошлый раз.
Отец кивнул головой. Мальчик нерешительно сказал:
— Хочешь ли ты говорить с ними? Ты устал и должен лежать, не надо, не вставай, — прибавил мальчик, видя движение Великого. — Ты только скажи мне, что с ними делать — прогнать их, или ты выслушаешь этого старого тюленя?
— Пусть говорит.
Мальчик обернулся к старику:
— Великий велел тебе говорить. Но ты не должен говорить мною. Великий устал. Великий хочет покоя. Говори скорее.
Путаясь и заикаясь, Маньца стал передавать то, что уже дважды слышал от Кыркэ. Он закончил причитаниями и жалобами:
— Опять пришла беда… С тех пор как ты лежишь, несчастия приходят к нам одно за другим… Встань, Великий!
Но мальчик не дал ему договорить.
— Маньца, я тебе сказал: будь краток. Ты говоришь пустое. Великий не может встать. Я выгоню тебя вон, если ты будешь так много говорить. Ты все сказал?
— Все, все, мой мальчик.
Огромная шапка седых волос поднялась с подушки. Больной безумными глазами обвел собрание:
— Опять, опять несчастие… почему? Кто шлет мне их?.. Ты, старый, путаешь! Кыркэ, скажи мне сам, какого вида были люди.
Кыркэ выдвинулся вперед и, путаясь, как путался старик, дрожащим голосом описал еще раз наружность виденного человека. Великий прервал его:
— Не надо, замолчи, я не хочу. Опять придут, чтобы забрать все то, что принадлежит тебе, мой мальчик, — он притянул к себе Ваньцу. — Скольких уже прогнали мы, и все — таки они идут… Откуда их несет?.. Старик, пойди сюда, пусть ближе подойдет совет. Пусть слышат все: если у тех, кто снова к нам пришел, такой же цвет лица, какой был и у тех, что привезли сюда меня, — по повеленью Нума и с ними так же надо поступить, как с теми… Ты слышишь, Маньца?.. Так же! Никто из них не должен сойти в эту долину. Они отнимут все от вас… Я знаю, под котлами у них нет угля. Уголь… только уголь… вот что им нужно… Они разрушат ваши дома, чтоб углем стен топить свои котлы. Они сожгут дома, сожгут всю землю под котлами, Маньца!