И сегодня все шло, как обычно. Репродуктор с шипением выбрасывал на головы слушателей обрывки визгливого джаза, изредка перемежаемого выкриками более мощных станций. Никто не обращал внимания на эти сиплые дребезжащие выкрики, тем более, что многие из них приходили на языках, незнакомых никому из присутствующих. Но вдруг, среди какофонии передачи, Зулю послышались знакомые звуки и даже целые вполне разборчивые слова. Репродуктор заговорил по — норвежски:
— Слушайте… слушайте… говорит Осло… говорит Осло… Вчера экстренно выехал в Германию для участия в полете к северному полюсу на дирижабле «Граф Цеппелин» наш известный пилот Гисер — Зарсен… До норвежской границы Гисер — Зарсена сопровождал коммерции советник директор Андерсен… Мы надеемся…
Обрывок концерта и взрыв рукоплесканий заглушили дальнейшую передачу Норвегии.
Зуль выронил ложку, которой размешивал какао. Он внимательно оглядел всех присутствующих, желая убедиться в том, что никто не заинтересовался переданным сообщением. Встретился с внимательными глазами Билькинса.
— Мистер Зуль, мне показалось, или действительно сейчас шла норвежская передача?
Зуль постарался сделать удивленное лицо.
— Когда? Я ничего не слышал… Мне кажется, что я не мог бы пропустить…
— Сообщали что — то про Гисер — Зарсена, но что именно — я не понял.
— А… — протянул разочарованно Зуль. — Вероятно что — нибудь об их новых планах. Ведь они в свое время собирались принять участие в немецкой экспедиции на Северную землю. Только я не думаю, чтобы нам удалось видеть где — нибудь в районе нашей работы эту экспедицию.
— Почему вы думаете?
— Их интересует совсем другая область. Главным образом, южная часть Северного полярного моря… Хотя вы знаете, когда сознаешь, что где — то в этих же краях, хотя бы за тысячу миль, бродят подобные тебе непоседы, перестаешь чувствовать себя таким одиноким.
— Да, пожалуй — вы правы, — сказал Билькинс, — особенно это чувствуется в воздухе. Там расстояния еще скрадываются… Что — то поделывает наш милейший Йельсон?
Билькинс встал и потянулся.
— Пойду сосну, — он посмотрел на часы, — как никак, скоро полночь.
— Пожалуй и я пойду на боковую. Арестованному больше нечего и делать, — с усмешкой сказал Зуль.
Они разошлись. Но Зуль не пошел к себе в кубрик, а свернул на трап, ведущий вниз. Убедившись, что никто за ним не идет, он быстро сбежал по ступенькам и шмыгнул в каюту Вебстера. Через десять минут он вышел оттуда, довольно потирая руки и напевая себе в бороду. Во всяком случае вид у него был совершенно не соответствующий удрученному настроению арестованного, томящегося невольным бездействием.