— Александр! Василий! — назвались пассажиры.
Она чему-то усмехнулась и сразу спросила:
— Сколько стволов?
— Один, — сказал Краснов и уточнил: — пистолет.
Он сидел рядом с водителем и, отвечая, с уважением покосился на ее правое бедро.
— Не густо, — оценила дама. — Возьмите-ка…
Достала из-под своего сиденья и подала Скидану точно такой же револьвер, как у давешнего контролера.
— А это вам…
На колени Краснову лег автомат с коротким стволом.
— В револьвере одиннадцать, в автомате — тридцать.
Краснов оглянулся на Скидана, оба засмеялись.
— Вы не боитесь нас? — спросил Скидан.
Она обернулась и так улыбнулась, что он чуть не выронил револьвер.
— Мы знаем, Вася, кого нам бояться! Верно, Саша?
И первой залилась таким смехом, будто напомнила обоим некую общую и очень интимную тайну.
Небольшой населенный пункт, обслуживающий, вероятно, только два вокзала и кордон, быстро кончился, и вездеход, мощно дыша мотором, помчался по широкому асфальтированному шоссе между высокими стенами смешанного леса, представленного в основном елками и тополями.
— Что-то у вас не видно машин на воздушном экране, — сказал Скидан.
— Их ЗДЕСЬ боятся, — откликнулась Васса. — Боятся, что ночника не догонишь, боятся побегов за границу, боятся контрабанды. ЗДЕСЬ много чего боятся.
— Кто боится? — спросил Краснов.
Она впервые взглянула удивленно. Но ответила сразу:
— Так называемая власть. Режим. Понятно, да?
Скидан не ответил. Ему пришлось сосредоточиться. До сих пор понятия "власть" и "режим" имели для него противоположное значение. "Советская власть", "власть народа" — это было родное, это было хорошо и правильно. "Режим" связывался с фашизмом, притеснением, угнетением. Но это лишь во-первых. Во-вторых же странно звучало и утверждение, будто власть — боится. Что ж это за власть, если она боится?
Но говорить об этом вслух Скидан поостерегся, ибо знал мнение Краснова на этот счет.
Заговорила сама Васса, будто подслушала мысли:
— Вы только, бога ради, не поймите так, что я против здешних властей. Человечество пока таково, что без власти ему нельзя. Ну, не может жить без власти, потому что не представляет, КАК… Поэтому я считаю, быть против сегодняшней власти — такая же бессмыслица, как быть против сегодняшней погоды.
Она замолчала, давая им время на осмысление. Скидану вспомнился один из Светкиных снов — о власти, лукавый.
— Это что же, — Скидан осмыслил первым, — и против фашизма быть нельзя?
Она склонила очаровательную свою головку, будто размышляя. Затем:
— Фашисты… Фашисты… Это… Словом, тоталитарный режим вы имеете в виду? Глобальный контроль сверху, отсутствие горизонтальных связей… Да?