Река давно осталась позади. Вдоль идеально прямой трассы мелькали ближние сопки, плыли дальние, помахала длинными лопастями очередная стая ветряков.
Светлана молчала мрачно, и все по этому поводу поглядывали на Такэси. Постепенно даже Краснов, незаметно для себя, признал за ним право на решающий голос.
— Хозяйка, — сказал наконец Кампай, — ты не обижайся, если уже можешь.
Светлана коротко пожала плечами и не ответила.
— Я понял вот что, — продолжал Такэси. — Вероятно, то, что ты называешь… историей, это и есть наше староверство.
— Браво! — ответила она резко. — Дождалась!
— Не обижайся, — повторил Кампай. — Ты пойми: то, что для тебя профессия, для нас — запрещенное любительство.
— Как браконьерство, что ли? — вмешался Краснов.
— Вот-вот-вот! — Кампай обрадовался. — Именно браконьерство!.. Кстати, браконьерство — это и у вас связано с убиванием животных?
— Рассказывай! — Светлана кивнула. — Кажется, это главное.
Она окончательно отвернулась от окна и уставилась на Кампая. Красновскую телогрейку она сбросила, осталась в халате на голое тело. Но Краснов давно забыл ревновать. Он тоже сосредоточился на будущем рассказе Такэси. Не то чтобы у капитана были основания для особой любви к истории, но такой полный запрет на неё, равный запрету на браконьерство, казался ему занятным. Впрочем, всё касаемое самосохранения казалось Краснову занятным, и с годами интерес усиливался.
— Дело это новое, — начал Такэси. — Не наберется и десятка лет.
— Он первым начал! — Ганс Христиан указал на Такэси. Тот скромно бросил: "Это неважно" и продолжал: — Так совпало, что в библиотеке Минспроса, где я работаю, как и во всякой приличной библиотеке, время от времени разбирают и чистят хранилища. Естественно: какие-то книги морально стареют, иные вообще никто не читает, самые читаемые приходят в негодность… И всегда — я имею в виду старые, солидные хранилища — есть такие углы, до которых ни у кого не доходят руки… Пришел я в Минспрос, молодой и энергичный специалист. Как водится, для начала поручили самую пыльную работу, по принципу: сладкое — на закуску. Но я начал не с краю, а с самого дальнего угла. Туда, по-моему, нога человека ступала только раз, когда вносили эти сокровища… И вот результат: я — старовер, они — староверы, мы везем вас, неизвестно откуда взявшихся, и думаем, как бы вас спрятать.
— А зачем нас прятать? — Светлана стала еще мрачнее. — Я-то думала — Магада-а-ан!.. Не хочу прятаться! Всю жизнь меня прячут — упрятывают. Одним глазом видела этот Магадан…
— Ты не поняла, — мягко сказал Такэси. — Жить будете как все, делать будете что угодно, только не надо ничего о себе рассказывать.