— "гательство!" — прочел Скидан. — Ваня, что там написано?
— "История — не ругательство!" — Иван засмеялся и посмотрел с выражением на Светлану.
— Твоя идея? — догадался Скидан.
Она кивнула.
— Между прочим, Васенька, посмотри, как нравится киношникам. Все туда целятся.
Но дискографы уже сходили с трибуны. А им навстречу поднимался — Скидан даже не поверил — доктор Краснова, Виктор Первый!
— О, какой мужчина! — Светлана подергала Скидана за рукав. — Вас-ся, какой мужчина!
Скидан тут же возненавидел симпатичного доктора. Светлана заглянула ему в глаза и немедленно добавила:
— Почти такой же, как ты. Только похлипче.
— Хозяева! — Виктор начал говорить, еще не дойдя до микрофонов. — Обратите внимание на парадокс: мы заводим на больного "историю болезни, и это никто не считает неприличным…
Смех площади покрыл его слова.
— Едва же доходит до общества, — продолжал Виктор, — понятие "история" приобретает какую-то неприличную окраску, и уже по одному этому поводу наше общество заслужило того, чтобы и на него завести "историю болезни"!
Общий свист был ему ответом. Свистела Светлана, свистели Такэси и Ганс с Иваном.
— Аплодисменты "руки в брюки", — сказал Скидан на ухо Светлане.
— Ах, Вася, вот чего мне здесь по-настоящему не хватает, так это обыкновенных человеческих аплодисментов! Как вспомню: "освистать"… Не привыкается.
— А всего остального — хватает?
Она кивнула и яростно засвистела.
— Ты похлопай, — в Скидане возникло желание побрюзжать.
— Не поймут, — она отдышалась, — подумают, что я против.
— Боишься?
— Глупенький.
А у Скидана в голове завертелись какие-то забытые стихи. Он мог смотреть на это буйство страстей только со стороны. Не те заботы.
Виктор убедительно доказал, что нынешнее общество Лабирии тяжело больно социальным беспамятством, и эту болезнь необходимо победить сейчас, пока она еще излечима. Необходимо по крохам собирать все, что может быть полезно потомкам, и так далее.
Светлана побежала на трибуну еще до окончания речи, чтобы разминуться с этим типом на узких ступеньках, стерва. Говорила она, правда, тоже толково и убедительно доказала, что воспитание детей без исторической основы приводит и большим пробелам в их первичном образовании, которое является основой общего развития, в свою очередь влияющего и так далее.
На смену ей вышел оппонент. Это был тоже симпатичный молодой человек, он тоже не представился и как раз с этого и начал:
— Друзья мои! Староверство наступает, и я прошу вас: одумайтесь, пока не поздно. Если наше общество и больно, то имя болезни — староверство. Ведь никто же не пытается посягать на сохранность законов природы. Никто не станет заново изобретать колесо или открывать электричество, хотя и ничего дурного в этом нет. Общество уже склоняется даже к тому, чтобы осторожно ввести элементы так называемой истории в работу с детьми. Я подчеркиваю — "в работу", ибо понятие "воспитания" несет в себе элемент насильственности, что противоречит Закону о праве выбора и, частично, Закону о детском труде. Но это лишь предисловие. Начать я хочу с интересного наблюдения. Никто из выступавших передо мной, как и я, не назвал своего имени. И никому это не показалось странным, правда?