Ругаясь шепотом, он стал ощупывать свое убежище с намерением устроиться на всю ночь, чтоб было удобно и не простудно, а еще чтобы автомат ухватно лежал под рукой. Тут он вспомнил о зажигалке. Она была на месте и загорелась с первого раза. То, что он увидел, показалось странным. Он снова перевел оружие на автоматический огонь и, вытянув руку с зажигалкой, шагнул в черную пустоту. Рука уперлась в дверь с наброшенным крючком и без колебаний откинула его. За дверью пустота продолжалась.
"Хитер Кешка, — думал Краснов, ощупывая пол выдвинутой ногой. — Ни разу об этом даже не заикнулся. Наверно, он тут золотишко держит… Ишь, как додумался: прикрыл избой пещеру!" Он все время ожидал, что вот сейчас упрется в стену, однако прошел приставными шагами уже метров тридцать, а конца пустоте не было.
— Теперь назад уже нельзя, — пробормотал Краснов. — Пока дойду до занавески, они вернутся в дом.
Он прошел уже сотню шагов. Тоннель вел прямо. Краснов теперь не сомневался, что где-то впереди есть выход. На свободу.
— Подошва этой сопки — метров пятьсот. Самое большое — полчаса ходу.
Он погасил зажигалку и двинулся ощупью, осторожно ступая, водя левой рукой на уровне лица, трогая правой стену и усмехаясь тому эффекту, который произведет, явившись в дом со двора. Он скажет: "Иннокентий! Ты, однак-ко, на дальнюю заимку скоро собираешься?" Кешка скажет: "Однак-ко сегодня чуть не ушел". "Хорошо, что не ушел, — скажет Краснов. — У нас из-под конвоя враг народа сбежал, так ты смотри…" Тогда Коерков хитро усмехнется… А Светка? Интересно… Да ничего подобного! Краснов немедленно отправится сейчас в лагерь и ляжет спать. Только и всего. Зато завтра… Ох, разведчик, пожалеешь ты завтра, что родился…
Краснов крался во тьме уже с полчаса, однако пещера не кончалась и не кончалась. Стена под правой рукой, казалось ему, то уходила вправо, то оттесняла влево. Ноги тоже принялись обманывать Краснова: то они натыкались на каменный пол, будто шли наверх, то вдруг начинали его терять, и это означало спуск.
— Не шахта ли тут какая?
Время от времени Краснов чиркал зажигалкой. Слабеющий огонек высвечивал однообразно ровные стены со следами очень давнишней обработки и без малейшего намека на то, что здесь кто-то бывает. Ему казалось, что пройдено уже километра четыре. Но он не боялся. Раз нет ни одного бокового хода, значит в крайнем случае можно будет завтра без труда вернуться. К этой стерве.
Когда в зажигалке выгорел бензин, он, чиркая, сумел при искрах разглядеть циферблат "Победы": было около трех. Сколько он прошел за семь часов?