— Что-то вы изъясняетесь, как в пошлом бульварном романе, — скрипнул зубами Уайт, однако его мозг уже принялся просчитывать возможные варианты.
— Знаете, Нино, это не так просто. У Вирджинии свои взгляды на жизнь…
— Но она любит вас, — ответил Импортуна. — Хотя, убей меня бог, не пойму за что.
— И еще одна загвоздка. Вы разных вероисповеданий…
— Ничего, она примет католичество. Это само собой. Проще простого.
— Так уж и проще простого! А если она не согласится, Нино? Никакой гарантии нет. Вдруг не подействует даже угроза отправить меня в тюрьму?
— Это ваши проблемы. Не забывайте об одном: вы ответите за растрату, если не выполните условий нашего договора.
Гаванская сигара погасла. Уайт вытащил ее изо рта, с сожалением поглядел на нее и положил в пепельницу.
— Сколько времени вы мне даете?
— Ага! — оживился Импортуна. — Это другое дело. Пу что же, сегодня девятое августа. Я даю вам ровно месяц на то, чтобы убедить Вирджинию. Ровно месяц, и ни днем больше. Я намерен жениться на Вирджинии девятого сентября.
— Ясно, — сказал Уайт и надолго замолчал. Потом, испытывая последний приступ порядочности, сказал:
— Знаете, Нино, хотя я и подлец, но Вирджиния — моя маленькая девочка, моя дочь, и стоит мне подумать о том, что придется использовать ее любовь ко мне, чтобы отдать в руки мужчины, который ее в три раза старше…
— Мне что же, разрыдаться на этом месте? — издевательским тоном спросил Импортуна. — Бросьте. Это мне уже начинает надоедать. Вы продали бы Вирджинию любому арабу, предложи он достаточную сумму. Да, я родился девятого сентября 1899 года, и через месяц мне стукнет шестьдесят три. Вирджинии — двадцать один. Стало быть, мне ровно в три раза больше лет, чем ей, как вы уже успели верно заметить. Самый идеальный день для свадьбы. Числа складываются весьма благоприятно.
— Но в три раза…
— Я же сказал — хватит об этом! — рявкнул Импорту на.
Уайт сразу сник.
— Все в порядке, Нино. Все в полном порядке.
Импортуна помягчел и пробормотал что-то по-итальянски. Затем поднял взгляд.
— И не пытайтесь ставить мне палки в колеса. Я хочу ее получить, и я ее получу. Ясно? Можете прямо сказать ей, что она будет иметь, когда выйдет за меня замуж. Клянусь памятью собственной матери, у нее будет все, что только пожелает ее сердце. Виллы, замки, дворцы — вы знаете, чем я владею. Одна из самых больших яхт в мире, больше, чем у Онассиса и Ниархоса. Собственный самолет. Драгоценности — фунтами, стоит ей только пожелать. Наряды, какие душе угодно — от Кутюрье. Все. Я сказал.
— Все, кроме молодого мужа в постели, — возразил Уайт. Он сам не мог понять, зачем сказал это, и тут же пожалел о своей браваде, потому что в глубине глаз Им-портуны сверкнул нехороший огонек. Но затем его рука, стиснувшая рукоятку флорентийского кинжала, снова ослабла.