Они замерли на какое-то время. Вслушиваясь в стук сердца. Вглядываясь в глаза. Читая душу.
— Максим… Ты без команды двигаться не начинаешь?
— Я очень послушный.
— Тогда — начинай.
И они начали. И продолжили. И кончили. И все это — вместе. Сшитые накрепко гребанной красной нитью.
* * *
— Слушай… По-моему, ты поглупел. Уже не такой тяжелый. У тебя усох мозг, МАлыш!
— Как я с тобой вообще не чокнулся… — проворчал Макс. А потом перевернулся на спину, привычно не отпуская ее, увлекая за собой. — А вот вы все в том же бараньем весе, Кира Артуровна. Ума не набралась. Разве что совсем чуть-чуть.
— Нет, вот сейчас я тебя точно стукну! — она со смехом приподнялась на локтях. Тела их от этого разъединились. И тут Макс понял. И вспомнил.
— Бей, — вздохнул. — Заслужил.
— Что это вдруг?
— Кир, я… — обхватил ее руками за талию крепче. — Я про презерватив забыл. Вообще. Совсем. У нас было… без него.
— Чтооо?! Ты поимел меня без резинки?!
— Нууу… Да.
— И что нам теперь делать? — запричитала Кира, — А если я забеременею? Тебе придется на мне жениться!
— Кира Артуровна… — Макс сильнее сжал вокруг нее руки. И констатировал со вздохом: — Вы — тролль.
— А то! — усмехнулась Кира довольно. Снова положила ему голову на грудь. — Ишь, моду завел. — И, после паузы, вдруг серьезно. — Я «чистая», кстати. Понимаю — поверить трудно, но я всегда была осторожна. Несмотря на… все.
— Я не сомневался, — спокойно ответил Макс. — Я тоже всегда был аккуратен. До… тебя. Слушай, Кирюш… Пообещай мне…
— Чего изволите?
— Пообещай, что если это случится, ты не будешь делать никаких глупостей.
Она несколько секунд морщила лоб.
— О каких глупостях идет речь?
— Ты прекрасно поняла. Я о возможной беременности. И об… — запнулся, но продолжил. — Аборте. Пообещай, что ты этого не сделаешь.
Умеет же пан МАлыш ошарашить. Достался ей любимый — не как у всех.
— Только не говори мне, что ты мечтаешь о детях! Не поверю.
— Пока не мечтаю, — Макс категорически отказывался сбиваться на легкомысленный тон и отвечал серьезно. — Нам с тобой надо сначала друг с другом научиться жить. Без ежедневного членовредительства. А уж потом о детях думать. К тому же, это требует серьезной подготовки — финансовой, организационной.
— Вот видишь!
— И все это — чушь. Если на другой чаше весов — уже созданная жизнь.
Ей оставалось только сопеть ему в грудь. Это даже не порядочность. Это какой-то запредельный уровень мужского благородства.
— Не переживай, — Кира наконец-то справилась с комком в горле. — Я не забеременею.
— Почему? — странно, но в вопросе прозвучала больше обеспокоенности, чем облегчения.