Она сняла трубку и нажала кнопку «redial», повтор.
– Белый дом, – снова сказал женский голос, но уже другой.
– Гм… Могу я поговорить с мистером Брауном?
– Пожалуйста, как вас представить?
– Валенсия Меланжер.
– Одну секунду…
И прошло не больше секунды, как трубка взревела густым мужским басом:
– Валенсия! Это ты?
Она не смогла сдержать улыбки:
– Я, мистер Браун.
– Я рад тебя слышать! Где ты? В Нью-Йорке?
Значит, телефонистка Белого дома уже сказала ему, что звонок из Нью-Йорка, и вообще ее номер там уже зарегистрирован.
– Да, я в Нью-Йорке.
– Я хочу повидать тебя! Могу хоть завтра прилететь в Нью-Йорк!
«Понятно, как ты хочешь “повидать” меня…»
– Спасибо, мистер Браун. Но я планирую скоро быть в Вашингтоне.
– Когда? Как скоро?
– Я позвоню вам.
– Точно позвонишь? Обещаешь?
– Конечно. Обещаю. До свидания, мистер Браун. Рада была услышать вас.
– И я тебя. Жду в Вашингтоне!
Валенсия положила трубку. Да, у нее есть ключик к Белому дому. Но и у Белого дома есть теперь ее телефонный номер…
Валенсия встала, подошла к зеркалу и взглянула себе в глаза. Почти три года она бегала от этой работы, от своей шпионской миссии. Ради этого она вышла замуж за Марка, училась в университете на бизнесвумен, была любовницей Ребера, занималась аферой с телефонными звонками, даже совершила уголовное преступление и, наконец, открыла свой первый легальный бизнес – и что же? Теперь сама, без всякого принуждения со стороны Москвы и генерала Серпухова, она собирается не стащить у какого-то американского ученого его секретные чертежи, нет! – она должна зайти в Белый дом к самому президенту Соединенных Штатов!
Не слишком ли круто вы замахнулись, госпожа Валенсия Арден, а в прошлом – Меланжер-Риес-Кортес?
Резко накренившись на крыло, самолет развернулся над ослепительным океаном, и за иллюминатором открылась роскошная панорама предутреннего, выступающего из зыбкого тумана Майами с зелеными и синими стеклянными высотками, раковиной огромного стадиона и сотнями яхт вдоль побережья.
А затем был флоридский хайвей Торнпайк, но в два раза шире, чем семь лет назад – с какими-то новыми огромными зданиями-аквариумами по обе стороны шоссе, космическими мостами дорожных развязок, гигантскими, в полнеба, «американскими горками» нового парка развлечений и с авиалайнерами, которые, казалось, падали перед лимузином на хайвей прямо с рассветного неба, а на самом деле, как объяснил водитель, уходили на соседний аэродром Форт-Лодердейл.
Но Макдоналдс стоял на прежнем месте, на углу Холландэйл-Бич-бульвара и Норд-Дикси-хайвея. И у входа, рядом с дверьми мужского и женского туалетов, здесь, слава богу, еще сохранился телефон-автомат. Держа на согнутом локте дорожную сумку «Louis Vuitton» и поглядывая через стеклянную дверь на почти пустую парковку, Валенсия опустила в прорезь автомата две двадцати пяти центовых монеты и, следя за секундной стрелкой своих «Christian Dior Classic Chronograph», набрала «папу» Хуана. Он ответил по-испански после второго гудка: