европейского субконтинента, оставаясь не только перекрестком торговых путей и культурных влияний, пограничьем западнохристианской, православной и исламской цивилизаций, но и связующим элементом, мостом между Западом, Россией и Балканами. Каждый, кому доводилось бывать в четырех регионах Европы, не мог не заметить различий не только между ними, но и между каждым из них и Центральной Европой. К более подробному анализу этих различий я вернусь в самом конце книги, пока же отмечу, что с исторической точки зрения их существование во многом обусловлено длительной борьбой за господство в центре, на востоке и юго-востоке Европы между тремя великими империями прошлого — габсбургской (Австрийской), турецкой (Османской) и Российской.
Тот факт, что Габсбургам удалось закрепиться на пространстве от Альп до Трансильвании и от Галиции до Далмации, дать народам, населяющим это пространство, общие государственно-правовые рамки и создать условия для их экономического, политического и культурного сотрудничества (а позднее и соперничества), стал определяющим для дальнейшего развития Центральной Европы. Можно сказать, что Центральная Европа в историко-политическом и отчасти культурном смысле является следствием взаимодействия австрийской династии и народов региона, плодом их исторического брака, который был заключен скорее по расчету, чем по любви, но оказался на удивление долгим и прочным. Таким образом, задачу, которую попытался решить автор этой книги, можно сформулировать следующим образом: написать очерк истории Центральной Европы в XVI—XX вв., сделав его главными героями Габсбургов и их народы, взаимоотношения между которыми не только определили облик и историческую судьбу данного региона, но и в значительной степени отразились на ходе европейской и мировой истории.
* * *
Насколько мне известно, это первая попытка такого рода в отечественной историографии, и я далек от иллюзий относительно того, что мне удалось исчерпывающим образом решить поставленную задачу. Эта книга — скорее набросок, эскиз исторического портрета региона, с которым на протяжении многих веков были довольно тесно связаны судьбы моей родины и с которым в силу обстоятельств оказалась связана моя собственная судьба. Кроме того, это попытка хотя бы отчасти восполнить явный пробел в российской историографии, которая до самого недавнего времени хоть и уделяла внимание истории отдельных народов и государств Центральной Европы, но удивительным образом оставляла без внимания феномен габсбургской империи как многонационального государства, не говоря уже об исторической роли самой австрийской династии. Ничего удивительного — в советскую эпоху такая история «с монархическим уклоном» была не в чести.