Опять-таки в отличие от Запада, в Австрии государство вплоть до революции 1848 г. продолжало играть весьма заметную роль в экономике. Правительство сознательно проводило политику экономической автаркии, опоры на собственные силы. «Бюрократическая машина действовала успешее всего там, где ее деятельность в наибольшей степени противоречила духу современности. Австрия оставалась последним образчиком плановой меркантилистской экономики» (Taylor, 44). Региональные хозяйственные различия, и без того достаточно сильные, лишь углублялись — в первую очередь разрыв между Промышленным северо-западом империи (альпийскими землями и Богемией), с одной стороны, и аграрными восточными и Юго-восточными областями (Венгрией, Галицией, Трансильванией) — с другой. Кроме того, подобная политика вела к снижению конкурентоспособности австрийских товаров на европейском рынке и консервации общей экономической отсталости.
Австрия никак не принадлежала к числу «передовиков капиталистического строительства». Тем не менее изменения в экономике, которым способствовал длительный период мира, сопровождались соответствующими переменами в структуре австрийского общества. Сословные перегородки медленно, но верно разрушались, возникали новые социальные слои и группы со своим мировоззрением, взглядами, идеологией. Начиналась эра либерализма, в котором консервативные руководители империи видели «чуму XIX столетия».
* * *
Либерализм в Австрийской империи, как и в восточной части Европы в целом, имел иные корни и характер, чем на Западе. В Австрии к середине XIX в. попросту не существовало развитого, экономически и политически активного «третьего сословия», которое было движущей силой французских революций 1789 и 1830 гг. Более того, значительная часть австрийской крупной буржуазии — финансисты, подрядчики при строительстве железных дорог, земельные магнаты, развивавшие промышленное производство в своих владениях, и т. д. были тесно связаны с правящими кругами, аристократией и высшей бюрократией, а потому являлись лояльными подданными императора, не помышлявшими о каких-либо революционных переменах. Впрочем, определенная часть этого социального слоя все-таки оказалась затронута либеральными веяниями. Этим людям представлялось полезным и выгодным ускоренное экономическое развитие империи, важной предпосылкой которого могло стать высвобождение творческих сил и социальной инициативы различных групп общества, т. е. политическая либерализация.
Колоритную фигуру представлял собой лидер венгерских либералов — граф Иштван Сечени (1791—1860), прославившийся благородным поступком: он предоставил 70 тысяч флоринов (годовой доход от своих поместий) для основания Венгерской академии наук. В 1830 г. Сечени опубликовал книгу «О кредите», в которой, руководствуясь опытом Великобритании, США и Франции, развивал идеи экономического и социального реформирования, необходимого Венгрии для преодоления отсталости. Сечени был не только теоретиком, но и практиком: в своих обширных владениях он осуществил многое из того, о чем писал в книге. Граф способствовал становлению финансово-кредитных институтов, основал множество мануфактур, построил первый в Венгрии каменный мост через Дунай, связавший Буду и Пешт. Историческое значение деятельности Сечени для его страны нередко сравнивают со значением реформ Петра Великого для России.