Курс Бисмарка на поддержание равновесия в Европе сменился так называемой Weltpolitik — «мировой политикой». Германия начала строить колониальную империю, взвинтила темпы экономической экспансии — в том числе, к неудовольствию Вены, и на Балканах, которыми во времена Бисмарка немцы практически не интересовались (канцлер как-то заметил, что «весь восточный вопрос не стоит костей и одного померанского гренадера»). Обострение отношений Германии с Россией и Великобританией, не говоря уже о Франции, беспокоило Франца Иосифа и его дипломатов. Австро-Венгрия была заинтересована в сохранении мира, и хотя генштаб императорской и королевской армии еще в конце 80-х гг. начал совместно с германскими коллегами разрабатывать планы военных операций против России, было ясно, что со стороны дунайской монархии эти операции могут быть только оборонительными.
В 1895 г. на смену Г. Кальноки на посту главы австро-венгерского внешнеполитического ведомства пришел граф Агенор Голуховский — богатый польский аристократ, красавец и бонвиван, официальный титул которого «министр внешних сношений» остряки тут же переделали в «министра сносной внешности». Сам характер Голуховского толкал его к поиску компромиссов — что соответствовало желаниям императора, который всегда оставлял за собой последнее слово в вопросах заграничной политики. Смена на русском троне, где в 1894 г. преемником Александра III стал не искушенный в дипломатических баталиях Николай II, способствовала началу нового этапа в русско-австрийских отношениях. В августе 1896 г. молодой царь посетил Вену и выразил желание договориться с австрийцами о Балканах. Весной следующего года Франц Иосиф в сопровождении Голуховского, в свою очередь, поехал в Петербург, где и было заключено соглашение, которое более чем на десятилетие привело в равновесие силы обеих держав на юго-востоке Европы.
«Несмотря на существование в Европе двух военно-политических блоков (Тройственного союза и созданной при Александре III коалиции России и Франции, к которой позднее присоединилась Великобритания. — Я.Ш.) и крушение «союза трех императоров», интересы России и Габсбургов на Балканах в последнее десятилетие XIX в. были очень близки. Обе стороны стремились к сохранению спокойствия в регионе... В течение десяти лет два правительства предпринимали совместные усилия для предотвращения нового кризиса, способного оживить «восточный вопрос» (Jelavich, 1, 375). Тем не менее временное сотрудничество не устраняло глубоких противоречий между Россией и Австро-Венгрией. В частности, в Петербургском договоре 1897 г. тщательно обходились стороной две важнейшие проблемы балканского региона — Босния и Герцеговина, которую в Вене мечтали превратить из оккупированной турецкой провинции в полноценную часть дунайской монархии, и Босфор и Дарданеллы, контроль над которыми оставался одной из стратегических целей русской политики. Это были мины замедленного действия, позднее взорвавшие хрупкое русско-австрийское согласие.