Столь же противоречивым было и отношение Рудольфа к монархии, трон которой ему предстояло унаследовать. Вот два высказывания кронпринца об Австро-Венгрии, свидетельствующие о том, как любил и ненавидел наследник престола собственную страну. Первое — из юношеских записок Рудольфа (1873): «Это королевство стоит, подобно могучей руине, живет сегодняшним днем, но в конце концов все равно рухнет. Оно держалось веками, и пока народ слепо позволял вести себя, все шло хорошо, но сегодня его роль сыграна, люди стали свободными, и грядущая буря сметет развалину». Второе — из письма французскому политику, будущему премьер-министру Франции Жоржу Клемансо (1886): «Габсбургское государство давно уже осуществило мечту Виктора Гюго о «Соединенных Штатах Европы», пусть и в миниатюрной форме. Австрия — блок разных стран и народов под единым руководством... Это идея, имеющая огромное значение для мировой цивилизации. И хотя пока что реализация этой идеи, выражаясь дипломатически, не совсем гармонична, это не означает ошибочности самой идеи».
Франца Иосифа, впрочем, больше беспокоили не политические взгляды сына, о которых он не имел полного представления, а его личная жизнь. В 1881 г. Рудольфу нашли невесту — принцессу Стефанию, дочь бельгийского короля Леопольда И. Кронпринц поначалу был доволен женой и отзывался о ней восторженно — как о «единственном человеке, на чье понимание я могу рассчитывать». В 1883 г. у них родилась дочь, названная в честь императрицы Елизаветой — Эржи, как на венгерский лад звали ее дед и бабушка. Но вскоре отношения Рудольфа и Стефании разладились. Принцесса была женщиной, с одной стороны, консервативно настроенной и властолюбивой (в старости, в 30-е гг. XX в., она выпустила мемуары под названием, звучащим как печальный вздох о несбывшемся — «Ядолжна была стать императрицей»), с другой стороны — гордой и твердой, не намеренной прощать мужу его продолжавшиеся сомнительные похождения. К тому же Рудольф заразился венерической болезнью, которая передалась и Стефании, из-за чего супруги уже не могли иметь детей. Болезнь привела к окончательному охлаждению между ними. Из нескольких предсмертных писем, оставленных Рудольфом, послание жене будет самым холодным и даже ироническим: «Дорогая Стефания! Теперь ты освобождена от моего присутствия и [связанных с ним] неприятностей; будь счастлива...
Будь добра к бедной малышке — единственному, что после меня останется...»
Наследник австрийского и венгерского престолов быстро катился по наклонной плоскости. Пропасть между ним и отцом углублялась, по Вене ходили слухи о крупных ссорах Франца Иосифа с сыном. (Одна из них была якобы вызвана дебошем и оргией, устроенной Рудольфом и группой молодых аристократов, среди которых находились члены императорского дома, в отеле в Зальцбурге.) Кронпринц пил, его поведение становилось все менее уравновешенным и предсказуемым. Он не переставал мечтать о реформах, о том, как, став императором, все изменит, но сам чувствовал, что этим мечтам, видимо, не суждено стать реальностью — не только из-за отца, который не собирался ни умирать, ни отказываться от власти, но и в силу того, что здоровье самого Рудольфа быстро ухудшалось. Он страдал болями в суставах, бессонницей, у него то и дело воспалялись глаза, болело сердце... Боли Рудольф глушил алкоголем, к которому впоследствии добавился морфий. К 30 годам кронпринц представлял собой человека, чье физическое и психическое состояние не давало надежд на долгую жизнь.