По мере того как продолжались заседания рейхсрата, позиция чешских и югославянских депутатов (последние создали единую фракцию, главой которой стал словенский политик А.Корошец) становилась все более радикальной. Чешский союз выступил с заявлением, в котором значилось: «Представители чешского народа действуют, исходя из глубокого убеждения в том, что нынешнее дуалистическое государственное устройство создало... народы правящие и угнетенные и что одно лишь преобразование габсбургско-лотарингской державы в федерацию свободных и равноправных государств устранит неравенство народов и обеспечит всестороннее развитие каждого из них в интересах всей страны и династии... Мы будем добиваться объединения... чехо-славянского народа в
рамках демократического чешского государства — включая словацкую ветвь нашей нации...» Эта декларация вызвала бурю возмущения в Будапеште, поскольку присоединение словацких земель к чешским означало бы нарушение территориальной целостности Венгерского королевства. «Во втором парламенте монархии... щелкают ножницы, которыми чехи хотят разрезать Венгрию», — писала венгерская пресса.
При этом позиция чехов была далеко не безупречна с правовой точки зрения, т.к. «декларация Чешского союза смешивала... современный принцип самоопределения наций с традиционным для чешской политики требованием «уважения к историческому праву» (Irmanova Е. Копес stariiho sveta // Slo-vanskj prehled. 2001. №. 4. S. 422). Иными словами, чешские лидеры хотели, с одной стороны, создать свое государство в сложившихся еще в средние века границах земель короны св. Вацлава, значительную часть населения которых составляли немцы и силезские поляки, а с другой — присоединить к этому историческому государству Словакию, оторвав ее от другого исторического государства — Венгрии! Что же касается политических представителей самого словацкого народа, то они по-прежнему выжидали, не отдавая предпочтение ни союзу с чехами, ни автономии в рамках Венгерского королевства. Чехословацкая ориентация взяла верх лишь в мае 1918 г., когда на совещании ведущих словацких политиков лидер Народной партии А. Глинка произнес: «Нам пора ясно высказаться, с кем мы пойдем — с чехами или с венграми. Не нужно обходить этот вопрос, давайте открыто скажем: мы — за чехословацкую ориентацию. Наше тысячелетнее партнерство с венграми оказалось неудачным. Нам нужно разойтись».
Умиротворению не способствовала и объявленная императором 2 июля 1917 г. амнистия, благодаря которой на свободу вышли приговоренные к смертной казни за государственную измену К.Крамарж, АРащин, В.Клофач и другие политзаключенные, главным образом чехи, — всего 719 человек. Амнистия поначалу вызвала серьезное беспокойство чехословацкой эмиграции, из рук которой она выбила крупнейший козырь — репрессии властей против славянских подданных Габсбургов. «Преследования...