может нанести вред росту тела и его силе, а часто вызывает такую слабость, что делает невозможным появление потомства и даже может погубить вас» (цит. по: Parker G. Filip II. Praha, 1998. S. 32). Впрочем, сам Карл V не всегда действовал в соответствии с собственными пуританскими советами сыну: в противном случае на свет не появился бы дон Хуан Австрийский (1547—1578) — будущий победитель турок в морской битве при Лепанто, плод связи императора с Барбарой Бломберг, дочерью богатого регенсбургского горожанина.
Не стоит забывать и о серьезных проблемах со здоровьем, которые смолоду преследовали Карла V. Он часто простужался и, вероятно, страдал хроническим гайморитом — отсюда полуоткрытый рот на многих изображениях императора. Но главной бедой Карла стала подагра — болезнь, вызванная неправильным обменом веществ. Первые серьезные приступы этого недуга он перенес, когда ему не было и сорока лет. С течением времени болезнь возвращалась все чаще, и порой император неделями был ограничен в движении, не мог ездить верхом и даже в карете. (Видимо, именно поэтому любимым средством передвижения Карла был корабль.) При этом он не ограничивал себя в жирной и острой пище, любил выпить — словом, не соблюдал даже тех примитивных и не всегда верных рекомендаций, которыми снабжали его лекари. К середине 50-х гг. одиночество и болезни, похоже, сломили императора.
Бегство Карла V в Нидерланды, предварявшее его официальный уход из политики, пошло на пользу делу религиозного примирения в империи. Более покладистый и дипломатичный Фердинанд после нескольких лет раздоров, охвативших Германию, сумел договориться с протестантами о мире, который был заключен в Аугсбурге в 1555 г. По выражению немецкого историка Ф. Ангермайера, это была «победа политики над религией», поскольку практическая необходимость и неизбежность сосуществования обеих конфессий заставила даже самых непримиримых католиков и протестантов поступиться принципами. Главным положением Аугсбургского мира стало Cujus regio, ejus religio («Чья власть, того и вера») — что означало необходимость для подданных каждого из субъектов империи избрать ту конфессию, к которой принадлежал глава этого субъекта. Фактически свобода вероисповедания была предоставлена не всем подданным империи, а только имперским князьям — однако без соединения религиозного и территориального принципов никакой почвы для компромиссов вообще не было бы.
Аугсбургский мир оказался долговечным: империя жила в соответствии с его положениями вплоть до 1618 г., когда новое обострение религиозных и политических противоречий привело к началу Тридцатилетней войны. Для Карла V мир с протестантами, однако, был признанием поражения, которое потерпела его универсалистская политика. Несомненно, именно поэтому император возложил на брата ответственность за ведение мирных переговоров — а сам «умыл руки». Мир с протестантами означал «спасение ограниченной императорской власти, основанной на компромиссах с субъектами империи»