Увидев меня, фра Георг легко поднялся с песка и подошел.
- Я смотрю, вы преуспели в деле просвещения, - я склонился для благословления.
- Господь вразумляет, - сухо буркнул монах и благословил меня. - У меня есть вопросы к вам, барон!
- И у меня тоже есть вопросы к вам, фра Георг, - так же сухо ответил я.
- Но... - в глазах монаха блеснул огонек.
- Что но? - я подошел вплотную. - Как вы объясните мне то, что мои сервы на протяжении нескольких лет торговали людьми, в том числе и христианами! Как-то это не вяжется с позицией Матери нашей Святой Католической церкви, которую вы как раз и представляете в моей деревне.
Я решил раз и навсегда поставить все на свои места. Воинствующих фанатиков в баронии мне даром не надо. Я решаю что правильно, а что нет, а дело священника как раз и укреплять веру пейзан в бога... и в меня. И по-другому не будет.
- Я не знал... - тихо сказал монах и потупил голову. - Они скрывали...
- Значит, плохо работаете, фра Георг. Очень плохо. Как же вы исповедь принимали? Мимоходом? И где была ваша проповедь для оступившихся душ?
- Я не работаю! - вскинул голову доминиканец. - Нести веру - не работа, а моя святая обязанность и призвание.
- Тем более! Объяснитесь!
- На людей дурно влиял некий эконом...
- Он уже в цепях и за свои преступления завтра будет повешен, - перебил я его. - Что дальше?
- Я надеялся словом Божьим вразумить чад сих... - запнулся доминиканец. - Они, несмотря на свое занятие, добрые католики.
- То есть, другим словом, вы, монах-доминиканец способствовали преступному промыслу! - надавил я на монаха. - Вы, слуга церкви, потворствовали нечестивой торговле христианами! Как это могло статься? Может вы были с ними в сговоре?
- Я еще раз повторяю, барон! - у священника стала судорожно подергиваться правая сторона лица. - Мне не ведомы были случаи продажи в рабство христианских душ. А язычники и магометане получили то, что заслуживали! А теперь скажите вы мне, барон, почему до сих пор вы не отдали приказ отпустить вот этих людей!
Монах красивым жестом обличающе ткнул пальцем в ломбардцев.
- Да как же я могу их отпустить, святой отец? Когда их сегодня продадут, - я пожал плечами. - Зачем освобождать?
Не перебарщиваю? Вроде нет...
- Да как вы смеете?! - взвился монах. - Это кощунство! О вашем поступке немедленно узнают в Антверпене! У викария в епархии! В Ватикане, в конце концов! Вас отлучат...
- Евреям продадут, - с совершенно спокойным лицом добавил я. - За золотую монету. И мавров тоже. Конечно только после того как вы их окрестите.
- Вы сам дьявол...