Священник от ярости запнулся, потерял дар речи, захрипел и потянулся ко мне скрюченными пальцами, затем неожиданно повалился на песок и застыл в неестественной позе, слабо подергивая конечностями.
Твою же мать! Дошутился... Кто бы мог подумать?
- Иост, скачи в замок и Самуила сюда ко мне! - приказал я пажу и добавил повышая голос. - Галопом! Скажешь: у человека удар случился, он знает, что с собой взять.
А сам склонился и приподнял голову монаху.
- И лейтенант Логан пускай сюда сам поспешит и Бромеля с собой прихватит, - крикнул уже вдогон.
У доминиканца судорогой свело все тело, из страшно исказившегося щербатого рта безвольно потянулась струйка тягучей слюны.
Взял его ледяную руку и нащупал пульс, бившийся с бешеной частотой...
Капец. Сдохнет же так, падла...
- Разойтись, вашу мать! - заорал я собравшимся вокруг нас рыбакам и с треском рванул у доминиканца рясу на груди.
Коричневая ткань была ветхой и легко разодралась.
- Охренеть...
Ударил в лицо омерзительный смрад застарелых ран... Под сутаной у монаха оказались плотно намотанные на тело вериги*, скрепленные большим ржавым замком. Кожа под ними была вся в язвах и в потеках запекшихся крови и гноя.
Сука, фанатик долбанный... Но что делать надо в таких случаях? Кто бы подсказал... Твою же мать...
- Ваша милость, надо перенести его. Здесь песок холодный... - через толпу протолкался Веренвен.
Рыбаки осторожно подняли и перенесли доминиканца выше по берегу и положили на траву.
- Было с ним уже такое? - спросил я у Тиля
- Было... два раза, - фламандец кивнул головой. - Мы ничего не делали... само проходило.
Монах сипло и редко дышал, но в сознание не приходил.
Я от злости ходил кругами и посрубывал эспадой все кусты возле бухты и чуть не наорал на Матильду пытавшуюся меня успокоить.
Не виноват я... Просто хотел сбить с него спесь. Кто мог знать, что у этого фанатика со здоровьем так хреново. Помрет же еще, ищи потом священника в деревню. А без него никак.
Наконец-то послышался торопливый перестук копыт и показались Тук с Бромелем и Иостом. За ними на некотором расстоянии поспешал мой обер-медикус Самуил. Почтенный лекарь не питал никакого почтения к верховой езде и еле удерживался в седле, но тем не менее доехал благополучно.
- Ну и что тут за кипишь... - медикус встал на колени перед телом доминиканца, оттянул ему веко вверх, затем послушал пульс и спросил меня. - И кто это довел почтенного святого отца до такого печального состояния?
- Не до шуток. Говори что с ним?
- Ничего особенного. Удар... - Самуил пожал плечами. - Просто удар... Ну и кажется одновременно приступ падучей... неявный.