- Вот че за... - ругнулся я и осекся.
Сам же приказал доставить батюшку... тьфу опять... святого отца. Подошел к нему и стал на колено для благословения. И получив оное, представился.
- Барон Жан ван Гуттен, здешний сеньор, позвольте узнать ваше имя, святой отец.
Священник неторопливо перекрестил меня и пробормотал что-то на латыни. Затем взял за руку и поднял с колен. В глаза посмотрел прямо, без подобострастия.
- Вы можете называть меня фра Георг, барон. Я из ордена монахов проповедников святого Доминика.
Я немного помедлил и хорошенько рассмотрел монаха. Лет пятьдесят, худой и, по-видимому, жилистый. Опрятный... и босиком. Это тоже о многом говорит. Лицо простоватое, но есть какой-то легкий налет фанатичности. И глаза... недаром говорят, что глаза - зеркало души: добрые, но с таким бушующим внутри пламенем истовой веры... М-да... чувствую, что я еще хлебну с ним... Не дай бог - фанатик.
- Я решил остановиться в своих странствиях в этой деревне и нести брошенным без духовного окормления рабам божьим свет веры... - продолжил монах. - Вот уже как два года...
- Я очень рад, фра Георг, что души моих сервов надежно окормляются... - сделал я легкий пробный комплимент и перекрестился.
- Я всего лишь исполняю свой долг... - монах легким движением отфутболил мою лесть обратно и перешел в наступление. - Несомненно, вы захотите, господин барон, внести свою лепту в дело Матери нашей Католической церкви. Храм в деревне находится в очень печальном состоянии...
М-дя... Я уже и должен ему? Лихой монах...
- Мы решим с этим вопросом в свое время... - я согласно наклонил голову постаравшись оттянуть пожертвование - Но сейчас есть еще один вопрос, требующий вашего непосредственного участия, фра Георг.
- Какой же, сын мой? - монах проткнул меня настороженным взглядом.
- Есть языческие души...
Доминиканец сразу стал похож на легавую собаку почуявшую дичь, и мне реально привиделось, как из его глаз полыхнули огоньки фанатического пламени.
- ... желающие вступить в лоно Матери нашей Католической апостольской церкви.
- Сын мой, это благое дело! - доминиканец осенил себя крестным знамением и вздел вверх правую руку с четками. - Но язычество суть происки диаволовы и возможно их желание неискренне! Тогда...
- Фра Георг... - я невежливо перебил монаха. - Они искренни в своих желаниях. Я хочу, что бы вы их завтра окрестили.
- Сколько их? - деловито поинтересовался доминиканец.
- Три десятка душ. Они мавры и, несомненно, мы совершим благое дело...
- Об их душе пока говорить рано... - заметил монах. - Но я рад, барон, вашему усердию в делах веры. Я совершу обряд бабтизма завтра, в час пополудни. А сейчас я покидаю вас. Мне необходимо молиться, испрашивая Божьего соизволения.