Тогда зверь попытался отвести голову и заставить меня тем самым отпустить челюсти, но он слишком плотно обвился вокруг нас, чтобы выгадать необходимое расстояние. Поэтому он стал понемногу разматываться, несколько выпрямляясь и откидывая голову. Я оказался на коленях, а Миштиго осел, скорчившись футах в шести от меня.
Моя правая рука еще немного соскользнула, почти до той точки, где я потерял бы всякий рычаг. И тут я услышал пронзительный крик.
Почти одновременно началось и конвульсивное содрогание твари. Я резко выдернул руки из пасти, почувствовав, как сила смертельных объятий твари на секунду спала. Послышалось страшное лязганье зубов, и кольца его тела сжались в последний раз. На какой-то миг я отключился.
А потом я вырывался, судорожно выпутываясь из обвивавших меня петель. Пронзившее боадила гладкое деревянное древко лишало его жизни, и движения его как-то стали скорее спазматическими, нежели агрессивными.
Всеми этими конвульсиями меня еще дважды сбивало с ног, но я сначала освободил Миштиго, мы убрались от корчившейся твари футов на пятьдесят и оттуда смотрели, как он умирает. Это, кстати, заняло немало времени.
* * *
Хасан стоял без всякого выражения на лице. Ассегай, с которым он столько упражнялся, сделал свое дело. Когда Джордж позже вскрыл эту гадину, мы узнали, что острие прошло всего в двух дюймах от ее сердца, перерезав крупную артерию. Кстати, у боадила оказалось две дюжины ног, распределенных, как и можно было ожидать, поровну по обеим сторонам туловища.
Рядом с Хасаном стоял Дос Сантос, а рядом с Дос Сантосом стояла Диана. Все прочие из лагеря тоже сбежались сюда.
— Здорово сделано, — сказал я. — Отличная работа. Спасибо.
— Не за что, — ответил Хасан.
«Не за что», сказал он. Не за что, но смерть ударила по мне из-за того, что он сотворил с големом. Если Хасан пытался убить меня тогда, то с какой стати ему было спасать меня от боадила сейчас? Если, конечно, сказанное им тогда, в Порте, не было правдой-маткой — что его наняли-таки защищать веганца. А ежели это являлось его основной задачей, а убийство меня — всего лишь второстепенной, то ему пришлось спасать меня в качестве побочного продукта сохранения жизни Миштиго.
Но тогда… О, черт, забудь об этом.
Я бросил камень как можно дальше, и еще один. На следующий день наш скиммер должен прилететь к лагерю, и мы отправимся в Афины, с остановкой только для того, чтобы высадить Рамзеса и трех служащих в Новом Каире. Я радовался, что наконец покидаю Египет с его плесенью и пылью, с его мертвыми полузвериными божествами. Меня уже мутило от этого края.