— Хорошо, — сказал он, глядя, попеременно, то на замершего Байдалова, то на Шабарина. — Покажите мне её.
— Она сейчас без сознания, — возразил Руслан Константинович, и в тоне его легко зашелестело непритворное сочувствие. — Врач рядом. Что ещё нужно?
— Я хочу посмотреть на неё, — упрямо повторил Макс.
— Хорошо, — Шабарин раздосадованно оттолкнул от себя файл и поднялся. — Пойдём.
Он кивнул Антону, и тот первым направился к двери. Макс последовал за ним, Шабарин, поспешно вышагивая, торжественно завершал их кавалькаду. Выходя из приёмной, Антон сбавил шаг, поджидая своего хозяина.
Они проследовали по коридору, спустились на первый этаж и повернули в правое крыло, где Макс ещё не бывал. Антон остановился перед одной из дверей, на которой был изображён красный крест, и вопросительно взглянул на Руслана Константиновича. Тот кивнул, Антон открыл дверь и посторонился, пропуская их.
Вместо стандартного пункта медицинской помощи, который Макс ожидал здесь увидеть, они оказались в длинных покоях, куда выходили трое дверей. Стены матово отблескивали белым кафелем. У одной из них стояла кушетка, вдоль другой — тянулся шкаф, секции которого были сплошь уставлены всевозможными препаратами и инструментами. Между двух дверей стоял стол, за которым сидела женщина лет тридцати пяти в белом халате, поспешно вскочившая при их появлении.
Шабарин на секунду задержался возле неё, кивнув на крайнюю слева дверь, оббитую звукоизоляционным материалом, спросил:
— Лазарева там?
— Да, — женщина ответила ещё до того, как он закончил вопрос. — И Владимир Фёдорович.
Шабарин, не дослушав служительницу Гиппократа, прошёл к двери, приоткрыл её и заглянул внутрь.
— Как она? — услышал Макс его голос, звучавший вроде бы издалека, хотя дверь была открыта.
Человек, находившийся внутри, ответил, но его слов совершенно не было слышно.
— Мы зайдём, — сказал Руслан Константинович. — Здесь отец девочки, он хочет её увидеть.
Снова послышалось невнятное «бу-бу-бу», но на этот раз тон говорившего звучал более категорично.
— Да, конечно, — согласился с ним Шабарин и сказал Максу. — Иди. Вот она.
Макс вошёл, испытывая необъяснимое щекочущее чувство в груди. Он постоял, осматривая убранство комнаты, которое точь-в-точь совпадало с палатой интенсивной терапии какой-нибудь весьма недешёвой клиники. Взгляд Макса старательно избегал койки, на которой лежала накрытая одеялом девочка, и, в конечном итоге, остановился на сухопарой фигуре высокого пятидесятилетнего мужчины в полном медицинском облачении. Судя по всему, это и был доктор Буровин, лучший специалист в городе, как отрекомендовал его Руслан Константинович.