Взгляд моего брата был прикован к горизонту.
Мой страх возрос. Если военачальник потребовал у Ксиманда чего-то личного, то гордость брата не даст ему принять условия мира.
— Что он потребовал?
Я сделала шаг в сторону Ксиманда. Однако он не обернулся. Я посмотрела по сторонам, но все отвели глаза.
Наконец, генерал Уоррен сделал глубокий вдох:
— Вас. — Он откашлялся. — Он требует вас в качестве подарка.
— Меня? — пропищала я. Казалось, голос раздался с далёкого расстояния.
Ксиманд не обернулся.
— В качестве рабыни.
Я уставилась на его широкую спину, уверенная, что неправильно его расслышала.
— Меня? Но…
Уоррен кивнул и посмотрел на выпрямленную спину Ксиманда, но когда ответа не последовало, продолжил сам:
— Военачальник пообещал настоящий мир. Без разбоя и грабежа. — Уоррен сглотнул. — Он предлагает истинный мир в обмен на вас, дочь Кси.
Архиепископ вышел из себя:
— Он берет дочь крови, точно уличную девку. Его Величество, такого нельзя допустить.
Церковники были в ужасе.
Да ну их эти правила этикета. Я опустилась на ближайший стул, мои тело и ум оцепенели.
— Вы неправильно поняли. Он не может хотеть…
Ксиманд нервно теребил пальцы, переминаясь с ноги на ногу. Он двинулся, и луч солнца отразился от золотой парчи его туники. Мой брат, всегда такой величественный.
— Ты станешь его собственностью, рабой его желаний. Он не объяснил, какой будет твоя окончательная судьба. Он просто повторил, что требует тебя, что ты должна быть обещана ему. — Брат немного двинул головой, но не повернулся. — Я предлагал ему земли, золото и скот. Он лишь качал головой. «Ради истинного мира», — сказал он. — «Она станет моей».
Я безучастно уставилась на брата. С детства меня учили нести ответственность, как дочь дома Кси. Я знала, что меня ждёт брак по расчёту. Но годы шли, я стала мастером, и брак казался тусклой перспективой. Все же я выполняла свой долг, долг моего рождения и моего дома, но в форме, сильно отличающейся от чужих ожиданий.
Я облизала пересохшие губы и попыталась вспомнить, что значит дышать.
Моим ногам удалось поднять меня со стула и донести до Ксиманда у окна. Отец выбрал эту комнату из-за панарамы: из окна просматривалась вся долина. Река, озеро, фермы и дома. Теперь я видела то, что видел Ксиманд. Сотни походных костров, рассеянных по долине. Люди военачальника. Я прислонила голову к прохладному камню, и мой взгляд переполнился отчаянием.
Ксиманд дёрнулся и повернулся. На мгновение я увидела в его глазах… Глубоко внутри, скрытое от всех мужчин в этой комнате, абсолютное полное ликование.