— Ты уже пообещал меня ему, — прошептала я.
Ксиманд склонил голову набок.
Ярость переполнила меня в одно мгновение. Я хотела ударить его со всей силы и причинить боль. Из Уоррена выйдет лучший правитель! Из Озара выйдет лучший правитель!!!
Ярость иссякла также быстро, как появилась, оставляя лишь одну дрожь. Отблеск тех походных костров напомнил мне, с кем мы имеем дело.
— Ксилара. — Уоррен встал позади нас. — Никто не может просить вас об этом.
Я повернулась к нему. Он не смотрел на короля.
— Мы не знаем намерений этого человека, нет никаких гарантий вашей безопасности или… — Он сделал паузу. — Статуса. Мои люди и я будем бороться…
— И, если вы будет бороться, Уоррен? Есть ли надежда? — спросила я.
Уоррен покачал головой.
— Не могу сказать. Мы плохо подготовлены к осаде. Воды нам хватит, но вот еды… — Его голос затих.
— В горах есть туннели, — сказал крупный пожилой мужчина. Я не смогла вспомнить его имя, но знала, что он один из мастеров гильдии на совете. — Через них мы сможем её провезти.
Уоррен покачал головой.
— Туннели обветшали и редко используются. Они достаточно широки, если идти гуськом, но не для гружёных лошадей. Мы не сможем ввезти еду или иные поставки достаточно быстро, чтобы накормить весь город. — Он глубоко вздохнул. — Людям военачальника нужно построить осадочное снаряжение. Зима близко. Есть хороший шанс, что мы сможем протянуть, пока погода не отгонит его обратно к равнинам.
Я попятилась к стулу и опустилась на него. Мозг ничего не чувствовал. Раздались голоса, споры возобновились, но я не могла разобрать ни слова. Я уставилась на спину Ксиманда, но он не поворачивался. Он смотрел только на долину.
Я снова облизала пересохшие губы.
— Уоррен? — Мой голос звучал не громче шёпота. Он казался странным для моих ушей.
Когда Уоррен стал на колени перед моим стулом, споры все ещё не стихали. Я изучила его глаза. Я видела его страх.
Страх, что я не соглашусь.
— Это будет истинный мир?
Уоррен кивнул, наклонив голову почти до меня.
— Да. Военачальник всегда сдерживал данное слово. Он принимал ответные меры лишь после предательства. Когда его предают или бросают вызов, он безжалостен. — Уоррен склонил голову.
— Мне нужно… — Я прочистила пересохшее горло и посмотрела вниз на сжатые руки. Суставы были белыми. Не важно, что мне нужно. Я подняла голову и позволила своему голосу разнестись по комнате, прерывая бесполезные дебаты. — Когда это должно произойти?
Ксиманд обернулся.
— На закате. Церемония будет проведена на закате. — Он указал на окно, за которым уже маячил рассвет. — Сегодня.