— Что вы хотите мне сообщить, госпожа Позднякова? — взглянув в лежащий перед ней Катин пропуск, почти без интонации задала вопрос милицейская дама.
— Простите… А как мне к вам обращаться? — прокашлявшись спросила ее Катя.
— Можете обращаться ко мне по имени и отчеству, Марианна Вадимовна.
Надо же, Марианна она!
— Марианна Вадимовна, я знаю, вы ведете дело об… убийстве в детском доме… Слышала, что версия у вас есть и подозреваемый.
Путято кашлянула, попередвигала на столе какие-то папки, снова уставилась на Катю. Катя примолкла.
— Да, я вас слушаю, продолжайте, продолжайте, — после паузы так же неприязненно и бесцветно проронила Путято.
— Я не буду сейчас разубеждать вас в том, что подозреваемый Коростылев Гена не мог этого сделать…
— Да уж, пожалуйста, не надо, — перебила ее мадам следователь. Или мадемуазель?
— Да, да, конечно, я о другом… Понимаете, Марианна Вадимовна, тут выяснилось, что преступник мог быть и с улицы, не обязательно из интерната, — и Катя заторопилась, стараясь сказать как можно больше, пока ее не попрут. — Видите ли, если предположить, что преступник все-таки пришел снаружи, то возникает вопрос — как? И вы знаете, была такая возможность, я вам сейчас постараюсь быстро объяснить, чтобы вас не задерживать, я ведь понимаю…
— Вы меня не задерживаете, — опять перебила ее Путято. — Время есть, продолжайте.
И Катя продолжила, стараясь донести самое главное — Гена не виноват, давайте поищем еще, ну хотя бы попытаемся!
Скупо пересказав подробности их с Викой демарша, она добавила:
— Но это не все. Вчера вечером мне дети позвонили, звонила Виктория Медведева, Геннадий рядом стоял. И сообщили интересную подробность. Среди малышей — у них спальни на третьем этаже, вы в курсе — так вот, среди маленьких муссируется слух, что ночью, видимо именно той ночью, по коридору расхаживал посторонний, который был похож на Деда Мороза.
Милицейская дама вскинула на Катю глаза, желая определить, что это — издевка, шизофрения или, так сказать, аллегория. Потом с глубоким вздохом произнесла:
— Хорошо, я выясню у администрации интерната, не был ли приглашен кто-нибудь из фирмы по проведению праздников. У вас все?
Катя молчала, не понимая, что еще можно сказать этому невозмутимому роботу, не к месту вспомнила про электрошокер, отмахнулась мысленно, потом быстро заговорила:
— Марианна Вадимовна, я вас очень, я вас убедительно прошу, это не Гена.
Путято усмехнулась:
— Голову даете? Или руку? Или только зуб?
Катя молчала.
Тут затренькал ее мобильник, и она, наплевав на все китайские церемонии и на желание подлизаться, угодить, не напортить, нажала клавишу приема и поднесла трубку к уху. Послушав минуту возбужденное Викино пищание, сказала ей: «Подожди, Викусь, минуточку». А потом — милицейской даме: