— Почему был? — насторожились мы. — Ведь он жив.
— Пока жив, — кивнул Давыдов. — Только ненадолго. Знаете, что такое собака, излишне ориентированная на хозяина?
— Петр Алексеевич, — попросил Димыч, — нам бы попроще. Без этих ваших терминов.
— Если попроще, то сдохнет Райс скоро. От тоски сдохнет. Собаки, ориентированные на хозяина — это палка о двух концах. С одной стороны, такая преданность подкупает, собака не убежит никуда, с чужим не уйдет и хозяина ни на что не променяет. Для такой собаки хозяин — это все. Весь мир. Вся ее собачья жизнь. Такую собаку ни на кого не оставишь и в гостиницу собачью не пристроишь. Слыхали, небось, истории про псов, которые умерших хозяев годами приходят на остановку встречать. Вот это как раз такие, излишне ориентированные. Многие на этих остановках и подыхают от тоски и голода. Нет хозяина — значит ничего нет. Мир рухнул, — Петр Алексеевич отхлебнул чаю и сказал совсем тихо. — Вот и Райсу недолго осталось. Вторую неделю уже не ест ничего.
— А где он сейчас? Кузнецов ведь один жил. У кого сейчас его собака?
— Коля забрал. Он давно к Юрке приставал, чтобы продал Райса. А тот ни в какую. Колька как чумной от этой собаки. Прямо любовь с первого взгляда. Мы над ним даже смеялись, помню. Он еще со щенков Райса купить пытался. А тут вот как все повернулось. Коля его к себе и забрал сразу. Нет, вы не думайте, он деньги Юркиным родителям отдал, и договор подписали. Родителям-то не до собаки, конечно, они бы и так Райса отдали. Но Колька хочет, чтобы все по закону. Уговаривает, чтобы в права наследства вступили, на Райса, значит, и по закону ему продали. А пока договор совладения подписали.
— А разве можно наследовать собаку?
— А чего же нельзя? Такое же имущество, как и все остальное. Документы на него оформлены. Да только не получится у Кольки ничего. Наследство — это через полгода только. К этому времени наследовать нечего будет. Сдохнет Райс. От него уже ничего, считай, не осталось — кожа да кости. И взгляд потухший. Не жилец.
— Что же он его, не кормит, что ли?
— Колька-то? Да вы что! Кормит, еще как. Говядину с рынка подсовывает. Только не ест пес ничего. Тоскует. Вторая неделя уже пошла. От прежнего Райса там совсем ничего не осталось. Доходяга. Теперь уже недолго. Не везет Кольке с этой собакой, хоть плачь.
Ольга Кузнецова брела по улице и пыталась унять колотившееся сердце. С чего она так разволновалась вдруг? Обычные формальности. Человек погиб — опрашивают родственников. Даже бывших. Вот зачем она за Кузнецова тогда замуж пошла? Не терпелось поскорее «окольцеваться». Вот и расхлебывает теперь. Главное, тревожиться совершенно не из-за чего. Обычные вопросы задавали, как всем. В конце концов, у них общий ребенок. Ксюша, кстати, наследница. Сама Ольга ни на что претендовать не может, она ему больше не жена. А вот дочка — вполне. Дети бывшими не бывают. Стоп! Вот про наследство-то она и не подумала. У Юрки ведь квартира была и машина. Вот и наследство. Да и деньги, наверняка, у него имелись. Не может быть, чтобы у такого, как Кузнецов, и не было чего-то в загашнике. Всегда прижимистым был, каждую копейку считал, чтобы лишнего не потратить. Да еще родители его говорили, что какой-то чудик к ним приходил, уговаривал пса Юркиного продать. Даром не стал забирать, хоть и предлагали, хочет, чтобы все по закону. А по закону если, так собака — это имущество, а значит, наследство. А значит, и Ксюшина доля во всем этом есть. Как же она раньше об этом не подумала?