— Чего тебе?
Я поднял голову. Из открытого окна покосившегося дома высунулся сухонький старичок, одетый в легкую куртку непонятного темного цвета. Такие, кстати, можно встретить на мужчинах самых разных возрастов практически в любой российской глубинке — откуда они их вообще берут? И как они, куртки эти, выглядят в нормальном, незамызганном состоянии?
— Да мы не местные, из Ижевска едем. Хотим только…
— Что? А ну, пошел вон! — лицо деда исказилось от злобы, он уже хотел захлопнуть оконную створку, но я успел.
— Не бойтесь Вы! Мы не заразные! Мы не совсем из города едем, из Постола! На огороде мы отдыхали, у друга. Вон он, кстати, от индюка убегает, — я показал пальцем на Ваньку, испуганно удирающего от здоровенной и чересчур раздражительной птицы. При каждом шаге индюка висящая на шее кожа задорно подскакивала, что придавало всему происходящему комичный вид. Только Ваньке было не до веселья — индюк нехотя отстал лишь в конце улицы, когда запыхавшийся рыжий от страха чуть в штаны не наложил. Да уж, такого монстра можно держать вместо собаки.
— Хм, — старик задумался, но окно обратно открывать не стал, оставив лишь узенькую щель, через которую буравил меня прищуренным глазом. — Ну, допустим. Только я тут причем?
— Да мы просто хотим хоть от кого-то услышать, что случилось. Не можем домой дозвониться, сотовые не работают, а здесь с нами что-то никто не торопится заговорить.
— Эх, бедолаги, — дед вдруг погрустнел, уткнул маленькие темные глаза в подоконник под носом. — Ну, заходите, что ли.
Дед, назвавшийся Тарасом Тимофеевичем, жил скромно. Жена его умерла три года назад, единственный сын с женой и тремя детьми жил в Петербурге и отца навещал нечасто — последний раз был ровно год назад — и деду недоставало общения. Наверное, отчасти поэтому он и решился впустить в дом малознакомую компанию молодых парней.
С другой стороны, даже нехватка хорошего разговора не могла убедить старика переехать к сыну в Северную столицу, куда тот приглашал отца чуть ли не каждый день после смерти матери.
Говорил Тарас Тимофеевич охотно и много, но, увы, очень витиевато, сбивчиво и косноязычно — что ж, возраст. Так или иначе, отфильтровав словесные потоки, хаотично следующие один за другим, мы кое-что поняли.
По словам гостеприимного деда выходило, что неизвестное лицо (или лица) во время празднования Дня Победы на центральной площади выпустило (хотя, все-таки, скорее выпустили) на свободу некую инфекцию. Как они это сделали, Тарас Тимофеевич сказать затруднялся, пожимая плечами и проклиная тех, кто принес заразу.