— Папа!
Лючия слегка подтолкнула своего пони пятками, заставив его подойти поближе к отцовскому гнедому жеребцу, и зашептала что-то, чего Лаура почти не расслышала. Она знала, что речь идет о ней. Ее имя — Лючия называла ее «синьорой Фокс» — довольно часто повторялось в монологе девочки, но, поскольку та говорила по-итальянски, смысла ее речей Лаура не улавливала.
Да какая мне разница, подумала она с мрачностью, которая граничила с отчаянием, натягивая поводья своей лошади. Хоть она и не понимала ни слова, застенчивая скрытность Лючии в данный момент тревожила ее меньше всего. Лаура погрузилась в созерцание открывшегося перед нею пейзажа. Если она сможет забыть, что сидит верхом на лошади, стоящей на краю обрыва, ей, может быть, и удастся впитать в себя красоту всего, что ее окружает. Джейк утверждал, будто эта красота открывается только всаднику, и, хотя Лауре никогда еще не приходилось садиться на лошадь, он настоял на прогулке верхом, сказав, что позаботится о ней.
Беда-то в том, что она вовсе не хотела, чтобы он о ней заботился. Ей, сознающей, что она приехала сюда непонятно под каким предлогом, и без его забот было худо. Ей не хотелось, чтобы у отца и матери Джейка создалось о ней неверное представление. Они были добры к ней, этого нельзя не признать, однако она считала, что ей необходимо подумать и о будущем.
Но вот это-то и оказалось делом куда более трудным, чем она полагала. Взять хотя бы вчерашний обед. Когда она наконец собралась с силами и мыслями и спустилась вниз, выяснилось, что о намерении объяснить ситуацию родителям Джейка ей лучше пока забыть. Вопреки тому, что думала Лаура, она оказалась не единственной приглашенной к обеду гостьей. Набравшись достаточно храбрости, чтобы войти в библиотеку, Лаура обнаружила там младшего брата Джейка, его жену, двух местных актеров, довольно известного художника, священника и разного рода деловых коллег отца Джейка с их женами. Она поняла, что возможности для откровенного разговора ей не представится, и вскоре голова у нее уже слегка кружилась от обилия новых знакомых. Не последним из которых, сокрушенно вспоминала она, было знакомство с отцом Джейка. Граф Доменико Ломбарда — Нико, как его звали друзья — был попросту немного постаревшей копией старшего сына. Он был красив, любезен и в иных обстоятельствах произвел бы на Лауру чарующее впечатление. Но он слишком походил на Джейка, чтобы Лаура могла чувствовать себя в его обществе непринужденно, да и двусмысленность ее отношений с Джейком оставляла у нее ощущение, что она какая-то мошенница.