Потом Анна распевала песни, обняв одной рукой Малого Тома, а другой – Фрэнка Баттса. Она хохотала как сумасшедшая, весело отплясывала с какими-то девицами, даже полезла было драться с Шепелявым Джеком. А поскольку Джек тоже был изрядно навеселе, то и он начал засучивать рукава.
Вмешался Бен. Отправив Оливера успокоить Джека, он подхватил Анну на руки и, несмотря на ее отчаянное сопротивление, отнес девушку в отведенную им для ночлега комнату. Там она вдруг расплакалась, как дитя, и стала бранить Майсгрейва. Но едва только голова Анны коснулась подушки, она тут же провалилась в глубокий сон.
Именно в это время, когда первые звезды зажглись на небе, а на улицах стал смолкать шум, мимо гостиницы, бряцая железом, проехал довольно большой отряд всадников. Впереди на покрытом попоной в шахматную клетку коне ехал рыцарь в полном боевом вооружении. Это был их преследователь – Джон Дайтон.
Анна не поняла, что ее разбудило. Грохот, толчок, все завертелось…
Она сидела на полу и мотала головой, не соображая, что происходит. Раздавались частые удары колокола, какие-то крики.
Ей понадобилось несколько минут, чтобы до нее дошло, что она скатилась с перевернутой лежанки. В комнате, кроме нее, никого не было.
Набат не умолкал… Кажется, она стала понимать. Взглянув в окно, Анна увидела колышущиеся розовые блики на переплете рамы. Так и есть – где-то горит.
Ползая по полу, Анна разыскала сапоги, которые заботливо стащил с нее Бен, и, с усилием натянув их, пошатываясь, направилась к выходу.
В зале для гостей было пусто, в очаге чадили угли. Дверь была отворена настежь, во дворе собралась толпа постояльцев. Оглушительно гудел набат, а мимо двора с ведрами и бадьями в одном направлении бежали люди. Над островерхими крышами домов небо багровело заревом.
Всклокоченный хозяин гостиницы объяснял постояльцам:
– Горит у северных ворот. Там дома сплошь деревянные, и огонь может добраться до жилища епископа, но, думаю, далее не пойдет. Даст Бог и Пресвятая Дева, все обойдется.
Анна заметила в стороне Майсгрейва. Он был в рубахе с распущенной шнуровкой, так что открывались его шея и мускулистая грудь. За его широким поясом девушка заметила цилиндрический кожаный футляр. Но не задержала на нем взгляда, засмотревшись на льнувшую к Филипу взволнованную плясунью.
Рядом с Анной появился Бен, протянул кружку прохладного сидра.
– Вот, выпейте. Сразу полегчает.
И, глядя, как она пьет, смущенно добавил:
– Вы, наверно, ушиблись? Большой Том неуклюж. Это он опрокинул вашу лежанку, когда выбегал.
В это время раздался голос Майсгрейва: