Спустя полчаса герцога нагнала его свита, и вскоре он уже трубил в рог у ворот замка Шериф-Хаттон.
К королю он проник не сразу. Придворные и слуги Эдуарда были размещены как попало, из чего герцог сделал вывод, что встреча короля с матерью отнюдь не выявила теплых родственных чувств. Что ж, Ричард этого ожидал. Надменная герцогиня Йоркская вовсе не собиралась сменить гнев на милость, и прием наверняка был холодным. И хотя она не смела отказать сыну в крове, но королю и королеве отвели наиболее древние и неуютные покои замка.
От дворецкого Ричард узнал, что венценосная чета расположилась на ночь в старой угловой башенке, и направился прямо туда, переступая через спавших на полу пажей и придворных. Перед самым входом в королевские покои двое ратников преградили ему путь, скрестив копья.
– Их величества изволят почивать.
Но продрогший, усталый Ричард был слишком раздражен, чтобы его остановила такая преграда. Он немедленно схватился за меч, и, если бы стражники не решили, что лучше не связываться с горбатым братом короля, пролилась бы кровь.
Ричард с шумом распахнул двери. В покоях было тепло от расставленных по углам жаровен с углями. Король с супругой спали под большой медвежьей шкурой, накрытые до пояса. Эдуард лежал, властно прижимая к себе свое сокровище – свою королеву. Его большая сильная рука расслабленно покоилась на обнаженной груди супруги. Когда тяжело стукнула дверь, Эдуард открыл глаза и сонно взглянул на брата.
Потом стремительно сел.
– Как ты посмел!..
Ричард неспешно вложил в ножны меч. Он видел, как проснулась королева и, приподнявшись на локтях, натянула до подбородка мех. Эдуард сидел на кровати, слабый свет жаровен тускло высвечивал его сильное волосатое тело.
– Ты с ума сошел, Ричард!
Голос Эдуарда дрожал от едва сдерживаемого гнева. Глостер низко поклонился.
– Прошу прощения, государь…
– Оставь нас, Дик!
– Ваше величество, дело, о котором я пришел поговорить, не терпит отлагательства.
– Ко всем чертям!..
Глостер смотрел на брата. В башне повисла напряженная тишина. Однако постепенно лицо Эдуарда выразило недоумение и тревогу. Он сообразил, что если Ричард примчался среди ночи из Йорка, если с него струями стекает вода и весь он забрызган грязью, а камзол пропитался лошадиным потом…
Ричард сказал всего одно слово:
– Письмо.
Эдуард весь как-то сжался, сник.
– Что? – едва слышно выдохнул он.
Ричард бросил выразительный взгляд на Элизабет. Король тут же повернулся к супруге:
– Простите нас, любовь моя.
Он вскочил и закутался в бархатный, подбитый мехом халат. Кивнув Ричарду, он повел его в соседнее помещение. Там перед дымящим камином, прямо на циновках, дремали дамы и камеристки королевы. Обычно галантный, Эдуард сейчас был резок и немедленно отослал всех вон.