– О, Оливер осторожен, как дикая кошка. Он все разузнает так, что никто ничего не заподозрит.
Анна прихватила кусок овчины, на котором спала, и, расстелив ее поближе к огню, села, обхватив колени.
Вспомнив, как утомителен был их путь, она подивилась, какое большое расстояние они преодолели. Они ехали весь остаток ночи в густом тумане, пока наконец заросли не поредели и они не пересекли рубеж ее владений. Свежий утренний ветер разогнал покрывало тумана. Перед путниками простирались покрытые золотистым дроком и лиловым вереском пустоши. Вдоль оврага к реке тянулись протоптанные овцами тропы. Это было графство Вустершир!
Анна облегченно вздохнула:
– Теперь мы вне опасности.
Филип покачал головой:
– Наоборот. Только теперь все и начинается. Мы снова на землях, где крепка власть Йорков, и герцогу Глостеру не составит большого труда схватить нас.
Он посмотрел на своих спутников.
– У нас лишь один выход – как можно скорее добраться до моря. Пока еще Ричард не знает, что побег удался, и ждет нас в месте, назначенном Деббичем. Но едва только ему станет известно, что нас больше нет в Уорвикшире, он без промедления разошлет ищеек по всем дорогам. Спасение лишь в том, чтобы как можно скорее покинуть Англию.
Они ехали по течению Северна, не показываясь на мощеной дороге, чтобы не привлекать к себе внимание. Порой проезжали селения, где дома были красиво выбелены, но балки и брусы выкрашены в черный цвет. Здесь Филип расспрашивал жителей, называя вымышленный город или крепость, куда они якобы направляются, но, отъехав, немедленно сворачивал и, держась Северна, вел свой маленький отряд совсем в другую сторону.
Анна скакала рядом с Майсгрейвом. Сжимая коленями бока лошади, она пускала ее крупной рысью по мягкой земле, вдыхая запах травяной сырости и конского пота. В ушах отдавались равномерный топот копыт и позвякивание подков, изредка ударявшихся друг о друга. Девушка чувствовала себя легко уже оттого, что вновь оказалась на свободе, ощутила дыхание ветра, радость быстрой скачки. А главное, Филип Майсгрейв, как и прежде, был рядом с ней, и изредка она ловила на себе его внимательный взгляд. Мысль о том, что ради нее он пошел наперекор воле Ричарда Глостера, ради нее он, преданный слуга Йорков, стал изгоем, нарушив клятву верности Белой Розе, буквально пьянила ее. Выходит, она кое-что значит для него, и, возможно, немало, если он решился на такой шаг.
После зябкой туманной ночи день встал по-весеннему ясный. Однако бесконечный путь изрядно утомил путников. Анна старалась держаться наравне со всеми. Что ж, если эти люди из-за нее стали изгнанниками, то нечего и ей жаловаться на усталость и хныкать. Закусив губу, она молила небо дать ей еще немного сил, чтобы ехать дальше. Когда девушка ловила испытующий взгляд Майсгрейва, она лишь улыбалась, а на его вопрос, не слишком ли она утомлена, отшучивалась: мол, Алан Деббич лишь отдыхает в седле – и посылала лошадь вперед.