Каменщик умолк. Анна вдруг расплакалась. Майсгрейв сотворил крестное знамение.
– Бедный Гарри… Бесшабашная голова и преданное сердце… Он знал, что может не выдержать пыток, и пошел на это, чтобы спасти нас.
Фрэнк молчал, лишь его кулаки судорожно сжались.
– Сэр рыцарь… Миледи… – заговорил лодочник. – Вам надо поскорее уходить отсюда. По городу пошел слух, что вас видели в Эльзасе, и, не ровен час, люди герцога сунутся сюда, несмотря на закон об убежище. Да и здесь хватает желающих отыскать вас. За такие деньги здешний люд и матушку прирежет, и всех родичей сарацинам продаст!..
Филип согласно кивнул:
– Да, следует поспешить. Мы должны покинуть Лондон и двигаться вдоль северного берега Темзы в сторону Грэйс-Таррок. Сегодня после полудня нас будет ждать там капитан Пес на своем «Летучем».
Лодочник Джек и Перкен переглянулись.
– Хорошо бы так, но каким образом? Герцог Глостер словно обезумел. На всех заставах Лондона удвоена стража. Хватают всех подряд, без разбора. Вдоль городских стен расставлены посты, чтобы никто не смог покинуть столицу. Даже Темза перегорожена цепью, и все суда обыскивают сверху донизу.
Филип помрачнел.
– Несмотря на это, нам надо выбраться, и да поможет нам Бог! Конечно, я и Фрэнк можем пройти по дну Темзы, держа во рту стебли тростника. Мы не раз проделывали подобное у себя в Пограничье. Но как быть с леди Анной?
Перкен и лодочник о чем-то негромко потолковали, а затем заявили, что девушку можно провести через все посты, при условии, что им поможет Дороти Одноглазая.
– При чем тут эта особа? – поморщилась Анна.
– Ну, она в своем деле мастерица. Так разукрасит вас, что и родной батюшка не признает.
– Я не понимаю…
– Все просто. Здесь многие живут этим. Здоровенные парни и цветущие девушки меняют внешность, наклеивая волдыри и опухоли из воска, рисуют на лице и на теле язвы, а затем, как заправские калеки, клянчат милостыню возле монастырей и церквей. Есть и преступники, которые, отстояв свое у позорного столба, не могут появиться на рынке или в городе иначе, как изменив внешность с помощью красок, париков и воска. И многие обучаются этому именно у Дороти Одноглазой, которая, пока страшный шрам не оставил столь явного клейма на ее лице, умела менять внешность самым чудесным образом.
Анна вздохнула:
– Что ж, зови ее.
Когда хозяйка появилась в комнате, Анна лишь покрепче сжала зубы и позволила ей разглядывать и ощупывать свое лицо, однако при всем желании не могла скрыть отвращение. Дороти это заметила и с язвительной улыбкой произнесла:
– Сейчас вы свежи и прелестны, моя принцесса, а я сделаю из вас старуху, нищую, омерзительную ведьму, такую, что ни один королевский лучник не захочет марать о вас руки.