С тех пор миссис Салливан — ей пришлось сохранить это имя, под которым она была известна, хотя она давно вышла замуж за шотландца — была душой и телом предана королеве. Она активно участвовала в подготовке злосчастного бегства в Варенн. Не переставая, она доказывала свою преданность, даже подвергая себя опасности. А шотландец просто поклонялся королеве. В конце концов, сколь бы странным это ни казалось, Ферзен и Кроуфорды образовали некий брак втроем, который признавало их окружение.
Миссис Салливан в ярко-красном платье и с копной черных волос, увенчанных сверкающей диадемой, резко отличалась от остальных дам, одетых в белое или черное, но она, должно быть, к этому привыкла. Чувствовалось, что она совершенно в своей стихии. Ее певучий голос весело взлетел вверх, а глаза смело посмотрели в глаза Гийома.
— Dio mio[12]! — воскликнула она. — Наконец-то появилось новое лицо, с которым мне хочется познакомиться! Представьте же нам этого господина, дорогой друг!
— Я собирался это сделать, дорогая Леонора. Но ваша торопливость меня опередила. Что скажете, господин Тремэн?
— Я и смущен, и польщен тем, что меня заметила такая прекрасная дама...
— Итак, позвольте, дорогие друзья, представить вам господина Гийома Тремэна, одного из крупных нормандских судовладельцев, который приехал к нам из... Но что с вами, Леонора? Вам плохо?
Дама действительно внезапно побледнела и инстинктивным жестом даже убрала руку, которую с удовольствием протягивала минутой раньше. Ее муж, который, как заметил Гийом, нахмурился, тут же пришел на помощь.
— Неужели опять приступ, Леонора? Это все жара и грозы, которые мучают нас последние два дня... Вам, возможно, не следовало выходить?
Талейран торопливо предложил руку миссис Салливан и проводил ее до кресла, в которое она опустилась со вздохом облегчения, уверяя хозяина дома, что капелька шампанского совершенно приведет ее в чувство. Муж остался стоять перед супругами Лекульте и Гийо мом, к которым присоединились и другие гости. Когда Талейран вернулся к ним, его засыпали вопросами о замке. Первый консул желал, чтобы он приобрел его для Министерства иностранных дел. Бонапарту хотелось собирать там известных иностранцев, как это делал герцог де Шуазель в Шантелу. Все говорили с таким пылом, что Талейран рассмеялся.
— Если я вас правильно понял, то вам всем не терпится узнать, куда я вас приглашу разделить со мной радости сельской жизни? Что ж, успокойтесь: я нашел это место!
Взяв руку герцогини де Лаваль (госпожа де Водемон, госпожа де Жокур и она составляли неразлучное трио), Талейран коснулся ее поцелуем, в котором к галантности примешивалось нечто более интимное.