Кэтрин неуверенно шагнула к нему. Ее переполняло раскаяние. Неуверенно взяв его за руку, девушка сказала:
— Все это время я сомневалась в тебе только из-за убийства. Я так доверяла брату, что приняла его мнение за свое. Сейчас я жалею об этом.
Признание Кэтрин внезапно заставило Стефана почувствовать свою неправоту.
— Не обвиняй себя, дорогая! Ты просила рассказать о случившемся, а я упрямо отказывался. Конечно же, тебе следовало знать правду.
Кэтрин тряхнула головой.
— Это не имеет значения, — медленно произнесла она. — Неважно, рассказал бы ты мне правду или нет, я всегда знала, какой ты на самом деле. Я поняла это еще в ту ночь, когда мы встретились впервые. Но я не поверила себе, я спряталась от тебя за словами брата.
Стефан едва сдерживался, чтобы не закричать от радости. Это были именно те слова, которые он так долго мечтал услышать от Кэтрин. Она сможет доверять ему! Она будет верить в него, как никто другой. Наконец-то это восхитительное и прекрасное создание убедилось в его добродетели! В Стефане словно распахнулась некая дверь, через которую хлынули наружу накопившиеся в сердце за долгие годы сомнения и страхи. Сколько времени и усилий он потратил на притворство, не задумываясь о том, что думают о нем люди!
Голубым мерцанием в глазах Стефана отражались навернувшиеся слезы. И хотя он попытался скрыть нахлынувшие чувства, Кэтрин протянула к нему руку.
— Нет, Кэйт! — отвернулся он. — Мне не нужна твоя жалость!
Гоня прочь неуместную сентиментальность, Стефан со стоном вытер глаза. Но девушка уже обвила его талию руками, и он вздрогнул. Тело напряглось, когда ее голова прижалась к его спине. Стефан понимал, что ради нее самой не имеет права отвергнуть жест сострадания. Он слишком долго ждал этого. Он ощутил толчки крови в паху. Желание его лишь возрастало по мере того, как руки Кэтрин гладили его по животу наивным утешающим жестом. Сколько камней было вырублено из стены, что разделяла их до этого мгновения! Он вдыхал аромат вереска и розовой воды. Боже! Как близка она была теперь!
Уверенный, что последняя преграда к их близости пала, Стефан дал волю своему желанию. Он повернулся и, обняв девушку, прижал ее к своей груди и бедрам. Едва расслышав удивленный возглас, Стефан припал к ее губам. Кэтрин не сопротивлялась, и лишь слабый стон раздавался из ее груди. Стефан знал этот звук — такой же рождался в его содрогающемся теле. «Когда желание столь велико, — мелькнуло в голове у Стефана, — оно подобно острому ножу». Его язык погрузился в сладкую влагу ее рта, исследуя и танцуя в нем. И в эти секунды казалось, что с каждым вдохом и выдохом они все больше менялись своими душами.