— Ну как? Договорились? Все в порядке?
Исхудавшее лицо Лауры сияло. Глаза лучились надеждой, но в их глубине Мелисса различила затаенную боль, порожденную чувством вины. Неизбывной вины. Вслед за Лаурой вышел ее муж. Как он бледен, как изнурен! Да, угрызения совести совсем его измучили…
Молодая женщина переводила затравленный взгляд с мачехи на отца. И с каждой секундой тело ее цепенело, наливалось смертельным холодом. Да они же и впрямь решили выдать ее за Луиджи! Это они серьезно! Это не шутка и не издевка!
— Мелисса, детка… — Голос отца дрожал и срывался от тревоги. — Дорогая моя девочка!..
Вот и Лаура тоже вся извелась.
Мелисса посмотрела на мачеху, терзаемую виной и мыслью о собственном бесплодии. Несправедливо заподозрив мужа, она причинила зло его дочери… Затем перевела взгляд на отца, который распахнул ей объятия и ввел в свою жизнь, ни в чем не усомнившись, ни о чем не спрашивая, исполненный благодарности судьбе. Теперь и его мучает совесть — ведь он чувствует себя в ответе за случившееся. Не его ли скрытность навлекла на дочь беду?
Позади раздались тяжелые шаги, они неуклонно приближались. И вот Луиджи встал рядом с ней. Мелиссе захотелось отойти, отстраниться, но тело словно оцепенело. Ощущение было такое, что ее парализовало.
Джованни произнес что-то по-итальянски. Резко. С вопросительной интонацией.
Луиджи ответил. Ровным, невозмутимым тоном.
Мелисса услышала свое имя — только это она и смогла разобрать. Две пары глаз обратились к ней — отца и мачехи. Эти двое излучали напряженность — словно холодные волны расходились от них во все стороны. Ощущая их всем своим существом, молодая женщина цепенела еще больше.
— Мелисса?
Да это Луиджи. Луиджи произнес ее имя. Луиджи задал вопрос, формулировать который не было никакой надобности.
А теперь вот оцепенел и ее разум. Молодая женщина ровным счетом ничего не чувствовала.
Ничего, кроме роковой неотвратимости.
И она смирилась с тем, чего не могла избежать. Покорно склонила голову.
— Да.
Ничего больше она не добавила. Да больше ничего и не требовалось.
Отец довольно улыбнулся. На лице его отразилось невероятное облегчение. Глаза Лауры вновь засияли внутренним светом — как сияли еще недавно, когда падчерица ее выходила из гостиной. Только теперь молодая женщина с запозданием поняла странные речи мачехи. Сколько ужасного смысла они в себе таили!
Увы, поздно, слишком поздно поняла она это.
Лаура бросилась вперед, завладела ладонями Мелиссы, расцеловала падчерицу в обе щеки. Следом подошел отец, порывисто обнял ее. А Лаура уже самозабвенно целовала брата. Отец подал руку Луиджи. Словно во сне — ибо оцепенение достигло апогея — Мелисса отметила, что Луиджи вроде бы поколебался мгновение. Затем принял протянутую руку, крепко пожал ее, что-то сказал по-итальянски. Отец кивнул. А ведь между ними происходит нечто очень важное! Между мужчиной, чья дочь подверглась бесчестью, пусть и в силу досадного недоразумения, и мужчиной, который был готов загладить свою вину.