— Доставка цветов. — Я протянул ей букет.
Она взяла его.
— Спасибо, — пробормотала она, держа сигарету во рту, и начала закрывать дверь.
— Я знал вашу дочь, — быстро выпалил я, пока дверь не закрылась совсем.
— Правда?
— Мне очень жаль.
— Спасибо, — сказала она. — Где вы с ней познакомились?
— В школе.
Мне вспомнилась цитата из Вальтера Скотта. «Какую паутину мы плетем, когда впервые пробуем обманывать…»
— Вы ходили в школу в Нью-Йорке? — спросила она. — А что вы делаете в Стерлинг-Спрингс?
Ложь прирастала и прирастала.
— Я здесь вырос на самом деле. Просто мы с родителями какое-то время жили в Нью-Йорке, и там я познакомился с Кэтрин.
Я понятия не имел, к чему это все приведет.
— Ясно, — сказала она.
— Цветы от меня. — Я попытался улыбнуться.
Кэндис Корингтон посмотрела на букет, который держала в руках.
— Очень мило с вашей стороны.
Она шагнула назад, чтобы закрыть дверь. Я знал, что это мой единственный шанс.
— Можно я расскажу вам историю о Кэтрин, миссис Корингтон? Из тех, нью-йоркских времен?
«О боже!»
Кэндис Корингтон задумчиво посмотрела на меня.
— Да, конечно, — сказала она наконец. — Проходите. Налить вам воды?
— Если не трудно.
Внутри было темно. На приставных столиках громоздились кучи счетов и стояли многочисленные пузырьки с таблетками, продающимися по рецепту. Телевизор работал. Женщина на экране рыдала.
Мы уселись в гостиной, на продавленном старом диване с истертой клетчатой обивкой. Прямо над нами висела, слегка покосившись, картина в рамке. Репродукция этого импрессиониста, Сера. «Воскресный день в парке», или как там оно называется, я не помню. Странная на самом деле картина. Все персонажи, все элегантно одетые дамы под зонтиками от солнца, все мужчины в цилиндрах, все дети, собаки и даже обезьянка — все смотрят на озеро или куда-то еще, но не на зрителя. Все, кроме маленькой девочки. Девочка в белом платье и шляпке, в самом центре картины, смотрит прямо на тебя.
Кэндис Корингтон ушла на кухню налить мне воды. На столике рядом с диваном лежал журнал. «Современная ампутация». Я взял его в руки и уставился на привлекательную блондинку на обложке. Вместо одной ноги у нее был протез.
Я перебрал несколько невскрытых конвертов, тоже лежавших на столике. Один из них был адресован Кэтрин Корингтон, 210 Е, Пятая стрит, Нью-Йорк. Счет за телефон. Я сложил конверт пополам и сунул его в задний карман. Чувствовал себя последним уродом, но все равно взял конверт.
— Как вас зовут? — спросила Кэндис Корингтон, вернувшись из кухни и протянув мне стакан с водой.
— Джош. Джош Дайболт.