– Все это, должно быть, очень тяжело, – сказала Лорен. – Простите, если наговорили слишком много. Просто мы столько лет наблюдали за историей этого чудесного человека и надеялись, что однажды увидим ее завершение. Анна, это просто удивительно, что вы здесь. Мы с Грегом надеялись, что вы приедете ради Уэстри, но с годами надежда угасла…
Я смотрела на блокнот у себя в руках и пыталась все осознать.
– А Уэстри? Где он сейчас?
Лорен забеспокоилась:
– Точно не знаем. Он уже лет пять не приезжает. Мы боимся, что он мог…
Грег положил руку на ладонь Лорен, словно попросил ее замолчать:
– Я думаю, сначала вам надо прочитать его письма. Может, в них есть какой-то намек.
Я встала.
– Спасибо. Спасибо вам большое за все. Мне нужно возвращаться. Внучка заждалась.
Лорен подошла ко мне поближе:
– Давайте мы проводим вас до отеля, мисс Келлоуэй.
Я покачала головой:
– Спасибо, доберусь сама.
Я спустилась по ступенькам, вышла на пляж и поспешила назад – быстро, насколько позволяли больные ноги. Я молилась, чтобы Уэстри был еще жив.
Ранним утром я поудобнее устроилась на балконе, в плетеном кресле. Дженнифер отправилась на пробежку, вернется не раньше чем через час. Я открыла блокнот Уэстри, перелистнула первую страницу и вчиталась в знакомый почерк:
«23 августа 1959
Драгоценная Клео,
Это первое письмо, написанное со дня прощания на острове, когда гудящие самолеты унесли нас в разные концы света. Сегодня, 23 августа, я вернулся в бунгало, – много лет назад мы впервые повстречались именно в этот день, – надеясь найти тебя или хотя бы напоминание о тебе, ведь прошло двадцать лет, а ты по-прежнему в моей памяти и моем сердце. Ты будешь рада узнать, что наше место почти не изменилось. Все так, как мы оставили. Бриз колышет занавески. Стол и стул. Кровать. Все, кроме тебя.
Как же я хочу, чтобы ты оказалась рядом, любовь моя. Мечтаю обнять тебя, как когда-то. Знаю, ты где-то далеко, живешь своей жизнью. Не хочу вмешиваться в эту жизнь. Но сердце тоскует о тебе. И так будет всегда. Каждый год я буду приходить сюда в этот день, надеясь, что наши пути вновь пересекутся. Оставлю этот блокнот в почтовом ящике. Буду с нетерпением ждать письма и тебя.
Искренне твой,
Грейсон».
Я опустила журнал на колени и задумалась над письмом, что попало ко мне в руки с таким опозданием. Он еще любит меня. Боже, все еще любит. Как и я любила его в 1959-м и люблю до сих пор. И бунгало – он сказал, оно не изменилось с нашего отъезда. Но почему он ничего не написал о картине? Я перевернула страницу и продолжила чтение: