Слабая тень подчеркивала его подбородок, влажные волосы и расстегнутую рубашку – видимо, он ходил плавать. Он улыбнулся:
– Я надеялся, что ты придешь. Смотри, какая луна!
Я кивнула, подняв взгляд в небо, где низко, над самым берегом, на горизонте появилась полная оранжевая луна.
– Никогда такого не видела.
– Заходи, – сказал он, взяв меня за руку, – у меня есть кое-что для тебя.
Он закрыл за нами дверь, и я села на кровать. Я чувствовала, как вибрирует воздух, он будто искрился от электричества. И я знала, что Уэстри испытывает то же.
– Смотри, – сказал он, взяв в руки радио, – я поймал сигнал.
Он повернул переключатель, и снова послышалась та прекрасная, чарующая, далекая мелодия.
– Послушай. Это французский.
Я закрыла глаза и растворилась в музыке.
– Знаешь эту песню? – спросил он.
Я внимательно прислушалась и покачала головой.
– Это «Жизнь в розовом цвете[9]».
Я приподняла бровь:
– Откуда ты знаешь?
– Слышал ее незадолго до отъезда на войну. Мой друг работает в студии звукозаписи. Эту песню еще никто не знает – во всяком случае, дома. Они тестируют ее на радио, прежде чем записывать пластинку. Но она станет большим хитом. Точно говорю. Да ты послушай!
Он сел рядом со мной. Наши руки соприкоснулись, я почувствовала тепло его тела.
– О чем она? – спросила я. Уэстри пристально смотрел на меня. А я смотрела вперед, на радиоприемник.
Он вздохнул.
– Там поется: «Прижми меня к себе и крепко обними / Ты даришь волшебство; Это жизнь в розовом цвете; / Когда ты целуешь меня, вздыхают небеса; / Я закрываю глаза и вижу жизнь в розовом цвете; / Когда ты обнимаешь меня, я попадаю в новый мир; / В мир, где цветут розы; / А когда ты говоришь, ангелы поют на небесах».
– Как красиво, – восхитилась я, все еще не в силах взглянуть на него. У меня задрожали руки, и я засунула их под колени.
Уэстри встал.
– Потанцуешь со мной?
Я кивнула, взяв его за руку.
Он прижал меня к себе, и мы закачались в такт музыке, его руки лежали на моей талии. Я прижалась щекой к его груди.
– Уэстри, – прошептала я.
– Ты хотела сказать, Грейсон?
Я улыбнулась:
– Мой дорогой Грейсон.
– Да, Клео?
– Так и есть. Я Клео, ты Грейсон. Но это лишь фантазия? Или реальность? Почему, когда мы здесь, все кажется таким правильным, таким идеальным? Но когда…
– Когда мы там, – прервал он меня, указав на окно, – все меняется?
– Да.
– Так уж вышло, – просто ответил он. – Здесь наш рай. А там все сложнее.
– Так и есть. Сегодня я сомневалась, стоит ли сюда приходить, потому что испугалась, что ты отдаляешься. Та история с полковником Донехью – почему ты ничего не рассказываешь о ней?