У стены маленькой однокомнатной хижины стоял велосипед. Неподалеку закудахтала курица. Смутившись, я постучала в дверь. Может, я зря сюда пришла?
На пороге появилась старая женщина, ее седые волосы были заплетены в аккуратную косу.
– Я хочу повидаться с Атеей, – робко сказала я, поднимая корзину с одеялами.
Женщина кивнула и пробормотала что-то по-французски или по-таитянски – я не поняла. В хижине послышались шаги, и за спиной у старухи показалась Атея.
– Анна, ты пришла! – воскликнула она. Туземка изменилась. Возможно, дело было в надетом на нее платье – на несколько размеров больше, чем нужно. Я удивилась, ведь раньше Атея прекрасно обходилась гораздо меньшим количеством одежды.
– Да, – ответила я, – прости, если помешала. Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке. И отдать вот это.
Атея взяла корзину и восхищенно ахнула:
– Красивые. Мне?
– Да, и передай тем, кому это нужно. Как ты?
Мой вопрос привел ее в замешательство.
– Заходи, – пригласила она вместо ответа, – это Тита.
Пожилая женщина кивнула.
– Рада знакомству, Тита. Я Анна.
Тита указала на плетеный стул, и я села. Вскоре она протянула мне чашку с чем-то горячим.
– Чай, – пояснила она. – Тебе.
Я поблагодарила и сделала глоток. Напиток оказался сладким и пряным одновременно.
– Вкусно. Что это?
– Кава[10], – ответила Атея. – Успокаивает.
Я кивнула. Атея была права. В каждом глотке было что-то расслабляющее и дурманящее. Все вокруг как-то смягчилось. Через несколько минут острые углы зазубренной оконной рамы сгладились, а земляной пол стал похож на мягкий ковер.
– Это она? – спросила Тита Атею.
Та кивнула.
Тита присела на стул рядом со мной.
– Это ты нашла дом художника?
Я растерялась, но потом вспомнила, что сказала Атея тогда на пляже – я забыла поделиться этой деталью с Уэстри.
– Да, если вы говорите о бунгало.
Тита многозначительно посмотрела на Атею.
– Ты должна кое-что узнать об этом бунгало, – пристально глядя на меня, сказала старая женщина. – По легенде, любой, кто туда войдет, обречен на жизнь, полную, – она остановилась, словно подбирая нужное слово, – страданий.
– Боюсь, я не совсем понимаю, о чем вы, – сказала я, опустив кружку на маленький деревянный столик. Комнату словно окутал туман. Интересно, что я пью?
– Там происходят плохие вещи.
Я покачала головой. Она ошибается. Там происходят хорошие вещи. Это наше убежище, место, где я полюбила Уэстри. Как она может так говорить?
– Какого рода? – уточнила я.
– Слишком темные, чтобы о них говорить, – прошептала она, глянув на крест, что висел на стене.
Я резко встала, и комната поплыла.