Такое поведение казалось бы оправданным дома, в Сиэтле, но не в зоне боевых действий, среди войны и страданий.
– Полковник в доке сказал Лиз, что обстановка опять накаляется, – сообщила я Китти за ужином. Мы редко говорили о чем-то, кроме войны.
– Да? – ответила она, не отрываясь от книги.
– Как думаешь, опять предстоят непростые смены? – попыталась я растопить лед.
– Наверное, – зевнула Китти. – Ну, мне пора. Надо помочь сестре Гильдебрандт. Я буду в лазарете.
На другом конце столовой я заметила Уэстри, он над чем-то смеялся с Тедом и другими ребятами. Как он может быть таким спокойным и веселым после всего, что мы пережили несколько часов назад?
Я отнесла поднос на кухню и дождалась его на тропинке у кухни.
– Привет, – поздоровался он, встретившись со мной взглядом. Мы прошли несколько шагов к пристани. – Как ты? – украдкой шепнул он.
– Не очень. Не могу забыть вчерашнюю ночь и молюсь, чтобы все это оказалось страшным сном. Уэстри, скажи, что это был просто кошмар.
Он наклонился ко мне:
– Если бы я мог…
– Ты видел Ланса? – прошептала я.
– Нет, – ответил он, беспокойно озираясь, – ты не слышала?
– Что?
– Этим утром он отбыл на специальную миссию.
– Похоже на бегство, – фыркнула я.
Уэстри казался смущенным.
– Нам больше не стоит об этом говорить. Слишком опасно.
Я кивнула, вспомнив паранойю Лиз. Она была уверена, что вся база нашпигована скрытыми записывающими устройствами, и предпочитала делиться секретами только в казармах, причем исключительно в душевых комнатах.
– Увидимся вечером в бунгало?
Уэстри потер лоб.
– Я бы с удовольствием, но сегодня работаю допоздна, к тому же после вчерашнего… Я бы предпочел побыть один.
Один? Слово пронзило меня, будто стрела.
– Ясно, – ответила я, не скрывая обиды.
Уэстри попытался смягчить положение улыбкой.
– Я к тому, что мы оба слишком мало спим, надо бы лечь пораньше.
– Ты прав, – все еще в замешательстве пробормотала я.
– Кстати, после всего, что было – ты сможешь туда вернуться?
Наш маленький мир пронзил ужас, но я не была готова к тому, что Уэстри так запросто отречется от бунгало, от нас.
– Не знаю, – пробормотала я. – Мы пережили там прекрасные моменты, и я не хочу их терять.
– Я тоже.
* * *
Я вернулась в бунгало лишь через неделю, в одиночестве. Уэстри отправили на другую часть острова по каким-то делам. Он не сказал, когда вернется. Но текли дни, и я чувствовала: бунгало зовет меня, притягивает. После особенно долгой смены в лазарете, большую часть которой медсестры провели возле радиоприемника в надежде услышать последние военные новости, я не стала противиться этому зову.