Когда я вышла на пляж, уже наступили сумерки. Проскользнув к кустам, я невольно отшатнулась назад – на ступенях бунгало сидела какая-то фигура.
– Кто там? – позвала я.
Человек встал и направился ко мне. Я попятилась.
– Кто там? – крикнула я, жалея, что не взяла фонарь. Но вот фигура вышла на открытый участок, ее осветила луна. Тита.
– Анна, – обратилась она ко мне.
Что она здесь делает? Конечно, ищет Атею. У меня заколотилось сердце. Что я ей скажу?
Женщина выглядела расстроенной и усталой.
– Не хочешь зайти? – предложила я, указывая на бунгало.
Тита посмотрела на хижину таким взглядом, что я поняла – она уже заходила внутрь, возможно, много лет назад. Она покачала головой:
– Ты, наверное, забыла, что я говорила об этом месте. Оно проклято.
Она махнула рукой в сторону пляжа и вышла из чащи. Я в недоумении последовала за ней.
– Садись. – Она предложила сесть неподалеку от места, где недавно лишилась жизни Атея. Я порадовалась, что волны смыли кровь.
Несколько минут мы сидели молча, и, наконец, Тита заговорила:
– Она умерла, я знаю.
Я не нашлась, что ответить, и лишь смотрела на океан, хотя внутри у меня все замерло.
– Я предупреждала, – хмуро проговорила таитянка, – это плохое место. Недоброе. А теперь оно забрало мою Атею, нашу Атею. Знаешь, она ведь была не такая, как все.
Я тщетно пыталась сдерживать слезы, которые упрямо катились по щекам.
– Ах, Тита, – всхлипнула я, – мне так жаль…
– Успокойся, – сказала она, вставая. – Сделанного не вернешь. Твоя задача – восстановить справедливость.
Что ей известно? Или – что она подозревает? Она видела, где Уэстри выкопал могилу?
Я в замешательстве наблюдала, как она направляется к джунглям.
– Тита! Пожалуйста, подожди. Ты неправильно поняла. Если ты думаешь, что мы…
– Справедливость, – отрезала она, обернувшись в последний раз, – только так ты справишься с проклятьем.
Она исчезла в густой листве, и вскоре чаща поглотила ее. Я вздохнула и скрючилась на песке, обхватив руками колени, как делала в детстве, получив нагоняй от мамы. Ланса на острове нет, – во всяком случае, сейчас, – а японцы не пролетали над нами уже много месяцев. Тогда почему я ощущаю присутствие зла? Я подумала о ноже, покрытом кровью Атеи: он спрятан в нескольких сотнях футов, обернутый в обрывок моего платья. Никто, кроме меня, о нем не знает. Можно предоставить его в качестве улики. Я могла бы добиться справедливости, как сказала Тита. Но как можно плюнуть на убеждения Уэстри?
Я поднялась и направилась к бунгало, привычным жестом отперла дверь и спрятала ключ в книгу. Воздух внутри показался удушливым и спертым. Я вспомнила о картине под кроватью и наклонилась, чтобы ее поднять. Кто на ней изображен? Бывали ли они в этом бунгало? Их настигло несчастье, о котором говорила Тита? Или им удалось избежать проклятья?