Он даже успел удивиться тому, что вызывающе тараща глаза на просителей по очереди и покачивая вопросительно головой, в смысле «Ну, чего сидим?», он снова легко почувствовал прилив обычной – положенной! – служебной строгости.
– Да вот… – вслух ответил на немой вопрос мужчина. – Очередь не моя.
И показал кивком головы на бабулю.
«Академик!» – сразу окрестил его Малой, исходя из показательно независимой и невызывающей позы «нога на ногу», из интонации, из общей вежливости, без которой для него вообще жизнь немыслима, из готовности и умения ждать. Из интеллигентности, одним словом.
Бабуля же была как бабуля. Она с суетливой и виноватой (такие люди всегда чувствуют себя виноватыми в присутственных местах, хотя бы тем уже, что пришли) радостью закопошилась.
Поднялась, успев сморщиться от привычной родной боли то ли в ногах, то ли в пояснице, взяла внучка за руку и, не до конца выпрямившись, зашаркала к двери вслед за участковым.
– Что у вас? – спросил Малой, терпеливо подождав пока они рассядутся – одна с пыхтением медленно, второй со шмыганьем носом быстро.
– Товарищ милиционер…
Антон не стал перебивать-поправлять на «господина полицейского» – какая разница!
– …Это ужас какой-то. – Пауза. Не постановочная, а искренняя. – Этот хулиган Вадька из соседнего подъезда собачку убил…
– Вашу?
– Н-н-нет… Общую… Её все во дворе любили. Жулю нашу. Ласковая такая… такая хорошая собачка… Была! С Дениской они так хорошо всегда играли…
Дениска, сидящий рядом с опущенной головой, начал конвульсивно дёргать плечиками в новом приступе плача.
– …И вот.
– Рассказывайте, рассказывайте, я слушаю.
– Во-от… Убил он её, этот Вадька. На велосипеде ехал, палкой ударил…
– Н-не-е па-ал-кой, а на-шо-шом! – встрял отчаянно уже плачущий Дениска.
– Да. Насосом, товарищ милиционер. Она, глупенькая, за ним погналась… Лаяла так радостно…
– Но это же естественно, – как можно рассудительнее заметил участковый. – За человеком гонится дворняга… дворняжка, лает – откуда ему знать, что радостно? – он защищается.
– Да нет же!
Бабуля оживилась – снова искренне, заколыхалась всем телом, придвигаясь к краю сидения, чтобы быть ближе к «товарищу милиционеру». Вытянулась к нему, положив локти на стол.
– …Он специально её дразнил. Не любил её! Вот и раздразнил, чтоб она погналась за ним…
– То есть она погналась всё-таки злая?
– Н-ну, не знаю, – оконфузилась бабуля и глянула на мальчика – тот совсем раскис. – Жуля наша вообще злой быть не умела.
– Она, поди, его ещё и за пятку пыталась цапнуть?
Сочинять трагедию до конца в столь серьёзном учреждении бабуля не стала, а просто показала Малому глазами на малыша. Антон не понял. Тогда она зашептала: