– Вы что, сбежать хотите? В смысле, уйти…
И сказано это было таким заговорщическим тоном, будто зав. отделением и сам не прочь в бега податься подальше отсюда, а потому готов посодействовать пионеру в этом благородном риске.
«Да он не только хирург, – шевельнулось в голове Малого. – Он ещё и психолог!»
– А как же нога?
– Ну вы же видите – я иду и почти не хромаю… Я даже в спортзал собираюсь… её разминать, чтоб как надо срасталась.
Шутка вышла грубоватой.
– Вы, батенька, забудьте о спортзале недели на три… А лучше – на месяц, чтоб наверняка! И дело даже не в ноге, а в сотрясении мозга. Нельзя вам пока дёргаться.
– А вдруг его там нет, док… Вы тому тоже сотрясение мозга в диагноз поставили, а горшок-то пустой оказался…
Медик отреагировал для Малого неожиданно – он хлопотливо вскинулся:
– Как кстати вы вспомнили о нём! Давайте «услуга за услугу». Я вас отпущу… Даже одежду дам – ваша вся в крови… Но после того, как вы съездите со мной на заседание комиссии горздрава. По этому делу… Как непосредственный свидетель произошедшего несчастья, которое я никак не мог ни предвидеть, ни предотвратить. Так ведь?..
Он замедлил шаг и повернул-наклонил голову к Антону, обозначая приглашение к владению тайной:
– … А ещё станете свидетелем большого собрания пустоголовых… Будут сейчас решать, что со мной делать. В полном соответствии, заметьте, с утверждёнными нормативными правилами – у них на всё есть инструкции и положения: и на награды, и на наказания. По их логике развития, чем ответственнее пост, занимаемый человеком, чем больше в его работе нормативных актов, тем менее он нуждается в собственном мозге и, следовательно, в понимании сути своего занятия… Однако то, что себя, например, за низкие подоконники наказывать нельзя, они даже своими пустыми головами понимают…
Малой не то чтобы подчинялся доктору, он – только соглашался. Но во всём! Даже в его просьбе поехать в больничной униформе, под которой особенно сиротски смотрелись Антоновы штиблеты – ну не в тапках же ехать, в самом деле! Малой снова, к своей радости и удивлению от этой радости, убеждался, что доктор не чужд психологизмов.
Ехали недолго и поначалу молча. Но Антон заметил, увидев прикреплённый к зеркалу заднего вида бейджик доктора, который тот в больнице не носил почему-то:
– Редкое у вас имя, док… Родители в молодости поклонниками Америки были? Стиляги, типа?
– Наоборот!
Доктор даже как будто проснулся и встряхнулся – дежурство давало-таки о себе знать.
– Они меня Фомой назвали! Представляете? Я же близнец… Второй за братом на свет появился – вот и Фома. Всё детство мне испортили. Это я уже сам Томасом переименовался… Значение то же – родителям не обидно, но не так кондово, согласитесь…