Но там почему-то именно с ним не спешили, хотя и не таили вовсе, что их когти уже нацелены на него. Три дня назад в дом явился участковый и отобрал у него паспорт – якобы для какой-то срочной проверки. Его сменщик по котельной, в прошлом всемирно известный специалист по древнеримской истории профессор Дмитрий Романович Суздалев, услышав о сем, объяснил Юрию:
– Ах, право, не хочу вас, мой любезный, стращать, но уверен, вовсе никакая это не проверка, уже давным-давно они попроверяли все, что могли. А паспорт, полагаю, отобрали, просто чтобы вам труднее было скрыться, если вдруг ненароком надумаете.
На вопрос же Васильцева – почему было не забрать вместе с паспортом и его самого, ответил:
– Возможно, все камеры у них забиты – вон, сколько народу похватали, а камеры-то не резиновые. Но лично я все-таки склоняюсь к иному объяснению. Просто играют с вами в кошки-мышки. Известный прием! В каких-то целях желают, чтобы вы до времени сдались, пали духом. Такие методы весьма распространены были в разные времена, к примеру, в Древнем Риме при императоре Домициане, последнем из Флавиев: кто-нибудь сообщал обреченному патрицию, что тот уже внесен в проскрипционные списки, и в этом подвешенном состоянии его держали порой месяцами. Впрочем, полагается мне, эти наши нынешние проскрипционеры про оного Домициана едва ли слыхом слыхивали. Сами, своим самобытным классовым умом, должно быть, додумались… А вы, милый, не поддавайтесь, не поддавайтесь, вот вам единственный мой совет! Не падайте духом, не доставляйте им такое удовольствие! Берите пример с меня, старика. Тоже, кстати, второго дня паспорт изъяли – а вон, живу не тужу, жизни радуюсь, насколько она, жизнь-каналья, покамест это позволяет! – С тем и ушел, беззаботно насвистывая марш из «Аиды».
Оптимизма в душе у Васильцева этот разговор не посеял, лишь утвердил его в собственной же мысли: да, зачем-то играют с ним в кошки-мышки. И когда на другой день получил то самое письмо, поначалу был уверен, что сие – какой-то их очередной дьявольский ход в этой зловещей игре.
Непонятно, однако, было, почему письмо пришло не по почте. Соседка Головчинская, камергерская вдова осьмидесяти лет (да, окруженьице у него было, однако!), сказала, что приходил какой-то странный субъект с кривым лицом и оставил для него, Юрия, этот пухлый запечатанный пакет.
Когда, зайдя в свою комнату, вскрыл пакет, из него выпала довольно толстая пачка денег и сложенный вчетверо лист бумаги. Однако еще прежде, чем Васильцев пробежал глазами текст послания, он подумал: «Провокация!» – ничего другого не пришло в голову в тот миг. Ибо прежде всего он зачем-то внимательно разглядел этот лист белейшей, должно быть рисовой бумаги, – нынче в СССР такую поди раздобудь, разве только в каком наркомате, – и увидел внизу крохотную отметку производителя с адресом (так и есть!) – Лондон, какая-то стрит, – а вдобавок, взглянув на просвет, обнаружил на листе водяные знаки с начертанием пяти латинских букв: S. S. S. G.G. Конечно, буквы могли означать что угодно, что-нибудь даже вполне себе безобидное, но если это была провокация, то затеявший ее прекрасно понимал, что здесь этот иностранного происхождения листок, да еще с приложенными к нему деньгами, по нынешним временам означал лишь одно.