– Британский коммунист, что ли? – скептически спросил Васильцев. Видно, живя у себя на Марсе, она не знала, что коммунистов и их жен здесь ставят к стенке ничуть не реже, чем беспартийных.
– Вовсе нет. Даже не сочувствующий. Он простой английский капиталист, но это, поверь, надежнее любых партийных билетов, потому что его заводы поставляют сюда оборудование, без которого товарищ Сталин не сможет строить свои танки и самолеты. Поэтому я совершенно вне всякой опасности.
– Похоже на то, – вынужден был согласиться Юрий.
Продолжать разговор о ее муже-заводчике не хотелось, да и вообще, пожалуй, пора было раскланиваться. Он уже начал было подниматься с кресла, но Катя его остановила:
– Ты что, мужа испугался? Не бойся, тебе не придется прятаться в шкаф. В действительности никакого мужа нет и никогда не было.
Васильцев лишь удивленно поднял брови.
Оказалось, все достаточно просто. Тот англичанин, которому, кстати, было уже за восемьдесят, – друг ее отца, ныне покойного. Когда он узнал, что Катя решила отправиться в страну большевиков, то сам предложил эту меру безопасности – вступить с ним в фиктивный брак. Так что теперь она – миссис Сазерленд, трогать которую здесь без высочайших санкций никто не решится. А брак, по их договоренности, не обязывает ее ни к чему, она совершенно свободна.
Та тяжесть сразу ушла с души, однако теперь он не знал, что ей сказать, чувствовал себя мальчишкой, которому, как бывает в детстве, не хватает каких-то самых нужных слов. Вопрос, соскользнувший с языка, был, пожалуй, самый нелепый для этой минуты:
– А пистолет откуда у тебя? – на что последовал ответ истинно марсианский:
– В магазине купила. – Улыбнувшись, Катя добавила: – Да не смотри ты на меня так! В Лондоне, разумеется. – Помолчав, сказала: – Приехала – и не знала, как тебя найти. Никуда не могла обратиться – боялась тебя подвести: знаю, что тут бывает за связи с иностранцами. Вдруг иду мимо «Националя», смотрю – кажется, это ты туда входишь с тем бородачом. Дождалась, когда выйдешь, но все равно была не уверена, поэтому и пошла за тобой.
Юрий прикинул, сколько времени длился его разговор с Домбровским. Пожалуй, не меньше двух часов.
– И что, – спросил он, – там, у «Националя», столько времени ждала на морозе?
Она опять улыбнулась:
– Пустяки, Юрочка, я этой встречи ждала гораздо дольше. Знаешь, ведь одна из причин, почему я и в Москву-то приехала, – хотела увидеть тебя.
И опять язык колыхнулся глупо, как детская погремушка:
– Меня? Почему меня?..
– Потому!.. Ты совсем, что ли, ничего не понимаешь?! Потому что если бы тогда, в двадцатом году, не ты… Я все время об этом вспоминала. Вообще, ты мне в жизни очень помог. Я имею в виду – не только тогда, но и потом тоже. Может, если бы не это, я бы совсем по-другому жила.